— А вы, мальчики?
Мы тоже сдали электронику.
— Что в рюкзаке?
— Дядя Гарри! Я все папе расскажу!
— Ну ладно, ладно, — дядя Гарри поправил портупею, нажал кнопочку.
Мы прошли через отключенный сканер.
— По коридорам не бегать, — сказал дядя Гарри. — Камеры везде. Сиду на глаза не попадайтесь. И с центрифугой не баловаться, вы слышите?!
— Конечно, дядя Гарри!
— Куда, типа, теперь? — спросил Билли.
— К лифту. Но лифт охраняет дядя Сид. На нижние уровни он детей не пустит. Во-первых, надо избавиться от дяди Сида. Во-вторых, найти маму Майки. У нее есть ключ от лифта.
— Хм-м. Избавиться?
— Ага! Снимай рюкзак.
Билли тоскливо посмотрел на меня, но рюкзак снял.
— Ты журналы взял? — деловито спросила Пенни.
Билли покраснел до кончиков ушей.
— Так взял или нет? А то ведь сама посмотрю.
Билли порылся в рюкзаке, не открывая клапана. Неуверенно извлек довольно пристойный журнал «для мужчин». Закрыв глаза, протянул его Пенни. Пенни бегло просмотрела издание.
— Не этот, — сказала она. — Другой давай.
И сама полезла в рюкзак.
— Эй, это свежий выпуск! — возмутился Билли.
Пенни взглянула на обложку, покачала головой, смерила Билли взглядом, но, к счастью, ничего не сказала. С журналом под мышкой добежала до конца коридора, заглянула за угол.
Там, в нише, должен был торчать за армированной стойкой страшный дядя Сид. Одним нажатием кнопки он мог призвать дядю Эрла, дядю Лесли и дядю Джона в сопровождении доберманов с ампутированными голосовыми связками.
Пенни доберманов не боялась. Она нырнула за угол. Тотчас вернулась.
— Он отвернулся, а я журналку на угол стойки подбросила, — захихикала она.
Выглянули все вместе. Пустая стойка. На ней пустой пластиковый стаканчик. Ни журнала, ни дяди Сида.
Игнорируя Пенни, мы с Билли пожали друг другу руки.
— Классно придумано, чувак!
— Прекрасно сработало, чувак!
— А где ты берешь такие журналы, Билли? — спросила Пенни, заложив ручки за спину.
— Э-э… — сказал Билли.
— Пойдем уже, — сказал я.
Говорят, в шестидесятых, когда наш фармакологический центр был только-только основан (со дня основания он был серьезным, сверхсекретным и тщательно охраняемым), в комнате отдыха стоял единственный стол для пинг-понга. Некрасивые леди и встрепанные джентльмены в белых халатах уныло стучали по мячику. Сейчас там стояли такие игровые автоматы, какие не то что в фойе кинотеатров — в японских аркадах нечасто встретишь.
Перед автоматами Билли надолго завис. Вызвал меня на дуэль.
— А не боишься? — спросил я.
— Нисколечко! Ли Вулонг всегда готов к реваншу.
— Прекратите, олигофрены, — сказала Пенни. — Майки, звони маме.
Я подошел к интеркому, спросил миссис Пушински.
— Мама? Подымись, пожалуйста. Мы хотим Билли акулу показать.
— Акулу? — переспросил Билли. Даже «чувак» не добавил.
Мама приехала за нами на лифте. На шее у нее висел стальной ключ на цепочке. Мама вставила ключ в скважину под кнопочной панелью, повернула, нажала кнопку. Сталь — проводник. Замок распознает химический состав человеческого пота.
Мы стали спускаться. Лифт в фармакологическом центре был необычный. Он двигался не прямо вниз, а вниз по диагонали.
Между серым одноэтажным зданием с вывеской ФАРМАКОЛОГИЧЕСКИЙ ЦЕНТР ТОМОРРОУ и собственно фармакологическим центром Томорроу, подземным, пролегло изрядное расстояние. В основном по вертикали. Но не только.
— Как у тебя дела, Билли? — спросила мама.
— Спасибо, хорошо, миссис Пушински.
— Как твои весенние каникулы, Пенни?
— Нормально, миссис Пушински.
— Почему ты так редко к нам заходишь?
— Теперь я буду заходить к вам часто! Мы с Майки будем все уроки вместе делать.
Я сглотнул.
Двери лифта открылись. Мы увидели табличку ПЕРВЫЙ УРОВЕНЬ. И ниже — ОТДЕЛЕНИЕ ФАРМАКОЛОГИЧЕСКОЙ ГЕНЕТИКИ.
— Найдешь дорогу, Misha? — спросила мама. — А то у меня через пять минут производственное совещание. И папа на вскрытии.
— На собственном?
— Очень смешно. Очень красиво.
— Найду, мам.
Мама ушла.
— Так вот, типа, про акулу…
— Да зачем тебе акула, Билли, — сказал я. — Она спокойная.
— Чувак, а крокодила у вас тут нету?
— Умер крокодильчик, — ответила Пенни со слезами в голосе. — Такой был хорошенький…
Пошли по коридору. Одна стена вогнутая. Другая выпуклая. Это потому, что подземная часть фармакологического центра (надземной-то у него, собственно, и нет) — цилиндрическая. В той, что выпуклая, — раздвижные двери. В той, что вогнута, дверей нет.