Амунатеги, не удостоенный ни единого взора, без приглашения полез следом. Ему не препятствовали, но Хугебурка, который встретил комиссию военного ведомства внутри корабля, не выпускал этого человека из поля зрения ни на миг.
В грузовых отсеках царил полный порядок. Бугго пришлось заплатить упаковщицам в порту Бургариты, чтобы те за два коротких дня ликвидировали разгром, произведенный Хугебуркой. Пломбы вполне удовлетворительно подделали местные фальшивомонетчики. Молодой господин Тоэски осматривал контейнеры, делал у себя пометки, рисовал на ящиках значки мелками и кивал, кивал. После каждой принятой партии он связывался с начальством по устройству внешней связи и докладывал о ходе работ. Ангары уже распахнули ворота и выпустили на волю бойкие погрузчики. Прибыла высокая машина с лентой автотранспортировки; вокруг нее бродили солдаты с недовольными, сонными лицами.
Амунатеги таскался за Бугго и Тоэски, время от времени вступая в разговор. Отвечая ему, Бугго всякий раз демонстрировала, что успела позабыть о его присутствии и крайне удивлена, услышав его голос. Амунатеги пытался выведать, что известно экипажу «Ласточки», а что ему неизвестно. Хугебурка понимал: этот гладкий господин до последнего надеется, что им удалось каким-то образом отбиться от пиратов и что они ничего не знают об истинном содержимом голубых контейнеров. И тогда Амунатеги останется только подменить одни стандартные контейнеры другими, а гранаты доставить по назначению тем, кто заплатил ему за транспортировку.
— Могу ли я поговорить с вашим механиком? — спросил Амунатеги любезно. Он улыбался и моргал вполне невинно.
Тоэски трогал пломбы, быстро чертил мелком номер за номером и делал у себя пометку за пометкой. Славно, весело щелкали клавиши планшетки, дело шло.
— Для чего вам наш механик? — удивилась Бугго, в очередной раз взглянув на Амунатеги так, словно ожидала увидеть у себя в трюме что угодно, только не это.
— Я и сам механик по первому образованию, — пояснил Амунатеги. — Мне интересно, как вы справились с поломкой в условиях космического перелета. Помню, что это очень непростое дело.
Хугебурка хотел вмешаться и напомнить Амунатеги, что все это его не касается, но Бугго опередила:
— К несчастью, такое невозможно. Мучимый угрызениями совести, наш механик покончил с собой.
И тут Амунатеги надломился. Глаза его метнулись в сторону, губы посинели — как тогда, на Хедео, когда едва не попадали с полок голубые контейнеры.
Против воли у него вырвалось лягушачье:
— Как? Как?
Бугго открыла рот, намереваясь сказать: «Бросился в атомный реактор», но Хугебурка опередил ее:
— Повесился на подтяжках.
— Зеленая партия, триста штук, — бодро рапортовал Тоэски, идеальный мужчина.
В устройство внешней связи слышно было, как тяжело дышит заслуженный старик в орденах.
Они перешли в следующий отсек, где на полках, прочно пристегнутые ремнями, стояли голубые контейнеры.
Спустя годы Бугго представляла себе эту сцену не плавно, не как последовательную смену минут, перетекающих одна в другую, но как череду прыжков и замираний. Стеллажи с ровными кубами голубого цвета, запрокинутое лицо Амунатеги, красавец-адъютант с куском мела в длинных пальцах. Затем — лента автопогрузчика, проникшая в трюм «Ласточки», и муравьиное переползание по ней контейнеров, помещенных в стандартные ячейки. Подневольные руки в солдатской форме, хватающие груз и переправляющие его на кары (и все время, непрерывным жалким фоном — лицо Амунатеги и его безмолвный крик, обращенный к солдатам: «Осторожнее! Осторожнее!»). Хугебурка, беспощадный, с тухлым видом, не отстающий от Амунатеги ни на шаг. И наконец, старик в орденах, пожимающий Бугго руку своей ужасной жесткой клешней — после того, как все контейнеры отгружены и последняя подпись поставлена.
— Вот и все, — молвила Бугго, возвращаясь на корабль. — Улетаем, как только дадут разрешение.
— А когда они дадут разрешение? — спросил Хугебурка, поправляя что-то на стене грузового отсека, освобожденного от голубых контейнеров.
— Как только произведут вскрытие всех ящиков и завершат визуальное обследование груза, — пояснила Бугго и хихикнула. — Ну, нам-то беспокоиться нечего. Мы — честные люди. У нас все полностью соответствует накладным.
Хугебурка отошел в сторону, и Бугго увидела на стене небольшой портрет Нагабота с траурным бантом в уголке.
— Очень мило, — одобрила она. — По-домашнему и с душой. Этот человек, в конце концов, подарил нам немало незабываемых минут.