Людей они делят на осмысленных и бессмысленных. Бессмысленные для них не существуют, с первыми они готовы сотрудничать, как и те — с гномами. Я говорю в основном об исполнительности и обязательности гномов, потому что возносить хвалы их технической сметке — это как хвалить солнце за то, что оно всходит на востоке.
В принципе, они держатся так, словно все остальные расы соседствуют с ними по досадному недоразумению.
К несчастью, мы шли с той же стороны, что и нападавшие, и ежеминутно рисковали схватить стрелу — те во множестве сыпались с крыш. Домики тут невысоки, в надземных этажах в основном лавки, и крыши у них плоские. По счастью, гномы — никудышные стрелки. Правда, этот недостаток компенсируется у них количеством граждан, выступающих заодно.
С крыш сыпались камни, вдоль улиц стреляли прикрытые завалами многозарядные арбалеты. Кое-где наступавшие все же прорывались, с тупой злобой разнося в щепы и баррикады, и громоздкие стрелометы, если гномы не успевали оттаскивать их при отступлении.
Я думаю, здесь было горячее, чем под эльфийскими стенами. Там, по существу, нечего взять, кроме самих эльфов. Настоящие сокровища исстари хранятся в гномских подземельях: таковы легенды, и у легенд есть основания. Лучшие ювелиры — гномы, и они же первые ростовщики и финансисты: с тех пор как золото и самоцветы сдали позиции ценным бумагам, гномские банки аккумулировали в себе львиную долю капитала.
Не то чтобы оркам хватало ума желать чьи-то именные акции, но они вполне понимают, где их грубая сила способна нанести максимальный ущерб.
На всех фабриках, где орков нанимают исполнять примитивные и грязные работы, не требующие особенной квалификации, гномы занимают привилегированные должности: прорабы, мастера, инженеры. Разница в оплате и условиях труда вызывает у низших пролетариев дикую ненависть, а Полынь — лучшее время этой ненавистью посчитаться.
К тому же лучший эль варят именно гномы, и до этого эля орки хотят сегодня добраться.
Мы вжались в стену: это казалось самым умным, когда с обеих сторон узенькой улочки на головы валились кирпичи. Орки как раз прорвались за баррикаду, и защитники рассыпались по подворотням. Мы благоразумно пропустили орочье вперед, зажимая носы от неизбежной вони: до тысячи чешуйчатых спин, прикрытых обносками, колыхнулись мимо нас. Ритмично движущиеся локти, черные жала мечей и копий. Давка.
— Возможно, мы ошиблись, и пацан вовсе не сюда двигался…
— …или на нем отводка, — закончил Дерек.
Мощеная улочка шла в гору и круто заворачивала на подъеме. Мы только-только сделали несколько шагов вверх — тяжело и медленно, потому что устали и еле ноги волокли — как вдруг впереди испуганно завопили несколько сотен глоток, и тут же по зданиям пакгауза на изгибе ударило оранжевым сполохом, и огненный язык лизнул фиолетовое небо.
Несколько уцелевших, видимо, из задних рядов пронеслись по улице обратно: визжа и ладонями сбивая с себя пламя.
— Вот это да! — выдохнул я. — Боевая магия!.. Стоит ли нам идти туда?
— Придется, — буркнул Дерек. — Они наверняка контролируют свой квартал. Если Люций здесь, гномы о нем знают. Нужно найти главного и просить помощи. К слову: может и отказать, сославшись на Полынь.
— Вряд ли. Гномы не признают Полынь. Это просто день, когда они встают на защиту своего достояния и своих жизней, причем так встают, что… В общем, нравятся мне эти ребята.
— Они мне еще больше понравятся, если удастся уйти отсюда живыми.
— Тогда надо поторапливаться, — сказал Альбин. — Их магик восстанавливает силы: никто не может ударить огнем дважды подряд…
Огненный язык вновь облизал небо.
— Что за?… И вы мне скажете, что спецслужбы не возьмут их магика на карандаш, невзирая ни на какую Полынь?
— Мы вообще молчим, Рен.
Молча мы приблизились к повороту, который служил нам последним укрытием, и остановились здесь. Я чувствовал присутствие множества существ: они смотрели на нас из темноты, их дыхания сливались, пульс был учащен. Они двигались, но мы не видели их. Они не знали, чего от нас ждать, а потому склонялись уничтожить.
— Мастера! — крикнул Дерек, разводя в сторону пустые руки и поворачиваясь. — Слышите меня? Поговорить надо.
— О чем нам говорить в Полынь? — ответили из темноты, еще более густой вблизи стен, поскольку поперек улицы горел деревянный хлам. Стены, куда ударило огнем, были покрыты слоем копоти, но холодны. Не успели нагреться.