Пылкое высказывание позабавило Екатерину. Юноша пытается докопаться до истины? Это не всегда хорошо заканчивается.
— Вы мне не верите? — почти обиженно спросил Юрий.
— Нет, что вы. Ваше рвение заслуживает похвалы. Но, боюсь, я ничем не могу вам помочь.
— Можете! Вы можете обладать важными сведениями, даже не подозревая об их значимости! Если только вы расскажете… хоть немного! Если конечно, я вас не отвлекаю…
Ульяна принесла поднос с чаем и пирожными.
— Я согласна ответить на все ваши вопросы, — Екатерина ободряюще улыбнулась секретарю. Талькин расцвел и тут же достал карандаш и бумагу.
— Во-первых…
Пока секретарь беседовал с молодой вдовой, капитан Станислав Гастин посетил Николая Мережского в казармах Великокняжеского корпуса. К его удивлению, молодой человек встретил его радостно и заверил, что готов помочь следствию всем, что только в его силах. Станислава проводили в письменную комнату и усадили в удобное кресло.
— Где вы были в вечер смерти вашего отца?
— Здесь, — юноша, сидящий напротив следователя, взмахнул руками, пытаясь охватить все помещение. — Это могут подтвердить, как минимум десять человек.
— А ночью?
Наследник замялся. Потом гордо вскинул подбородок.
— Это мое личное дело!
Капитан кивнул. Настаивать на ответе он не собирался. У него достаточно псов, чтобы узнать эту информацию.
Юный офицер почему-то усмотрел в этом кивке благосклонное отношение к своей персоне. Может, просто привык к ахам-охам и сочувствию по поводу смерти отца, которые сопровождали его в последнее время. Отчасти ему, не знавшему материнской ласки, даже нравилась сочувственно-покровительственное отношение дам, узнавших о трагедии. Впрочем, в последнее время разговоры об этом начали Николая в большей степени раздражать, чем радовать. Приевшиеся слова соболезнований казались ему теперь пустыми и бездушными, а сочувственные вздохи и дружеские похлопывания по плечу — слишком наигранными.
Что могли знать об их семье эти люди? О его чувствах к отцу? Или о той пустоте, что поселилась в сердце после его смерти? Ведь еще недавно он был уверен: этот вечно занятой мужчина обязательно обратит на него внимание, стоит проявить себя. Похвалит. За какой-нибудь подвиг. Говорят, Великнесс собирается в путешествие по южным провинциям. Их корпус обязательно возьмут в сопровождение! А там уж до подвига рукой подать! В лесах разбойники всякие водятся. А может, и древняя нечисть какая проснется? В соседнем вон государстве недавно ведьму сожгли…
А теперь некому его хвалить. Казалось, так много впереди времени. А оно закончилось.
И тот, кто тому виной, будет плакать кровавыми слезами!
— Скажите, — сын «стального короля» наклонился к собеседнику. — Вы уже можете доказать, что это она виновата?
Капитан смотрел вопросительно.
— Вы подозреваете мачеху?
Юноша презрительно фыркнул и отстранился.
— А у вас есть еще кандидатуры?
Станислав решил подыграть.
— Пока нет. Но с чего вы взяли, что женщина, которая при муже живет припеваючи, будет его травить?
— Она его не любила! Я точно знаю! Вы не видели, какими глазами она на него смотрела в первые месяцы после свадьбы! Ходила тощая, бледная, точно мертвая в саване встала! Я уж думал, помрет. А она ничего. Прижилась, тело наела на чужих харчах. Повадилась кофе отцу таскать по вечерам, в поездки он ее с собой брал. Аглая сказала, он мать не брал, а ее…
Юноша осекся. Его гневная тирада однако вызвала у Гастина вполне закономерное любопытство.
— Не любила, говорите?
— Да все знают: за деньги она вышла. А отец ее почти без приданного взял за связи ее папаши. Больше-то у них ничего и нет, кроме имени да полезных знакомств.
— Но с чего вы взяли, что она на это способна?
Юноша сжал зубы.
— Постыл он ей был, — процедил он. — Оттого и не понесла. Я думаю, ходила она куда-то, чтоб ребенка от отца не иметь. Он только недавно волноваться по этому поводу начал. Хотел к лекарю ее отвести хорошему. Но не успел. Может, потому и…
Он многозначительно замолчал.
— Вы можете сообщить нам что-то еще? — спросил капитан. Офицер отрицательно покачал головой и встал.
— Вы ее арестуете?
— Будут доказательства — арестуем, — заверил его следователь. Николай посмотрел на него и очень зло улыбнулся.
Глава 3
К ужину явился отец. Один. Для Екатерины это оказалось крайне неприятной неожиданностью. Обычно Аристарх и Мария Ляпецкие очень успешно проводили в семье политику двойного напора: жесткого и «доброго», добиваясь вдвоем больших успехов в убеждении детей и родственников. Оба супруга происходили из инкнесских фамилий (согласно глупым древним легендам в инкнессах течет кровь правящей династии, не зря в иерархии родов они стоят на вершине), что наложило огромный отпечаток на их мировоззрение и отношение к людям, стоящим ниже их. Их гордыню, тщеславие и стремление к самолюбованию не переплюнули бы и подобные пороки семьи правящего Великнесса — Алексея 3 Миротворца, хотя о нарциссизме и эгоизме его дяди Константина, например, ходили легенды. Тщеславие и стремление возвыситься позволили этим двум людям без малейшей толики любви по отношению к друг другу или собственным детям создать очень крепкий тандем. Несмотря на исключительно меркантильные истоки своих поступков, они тем не менее произвели на свет двух дочерей: Марию (названную в честь матери) и Екатерину (поименована в честь известной прапрапра… , вышедшей замуж за младшего принца из великнесского дома) и гордость их семьи, наследника фамилии — сына Георгия. Появление в ее доме только одного из супругов изрядно озадачило и даже напугало Катю. И хотя строгую мать с ее вкрадчивыми уговорами и лживой двойной философией она изрядно побаивалась, непреклонный и вспыльчивый отец порой наводил на нее гораздо больший ужас.
Аристарх Ляпецкой оглядел дочь внимательнейшим образом и сам налил себе вина.
— Рассказывай.
— Что?
— Почему сказала, что не беременна.
Катя не скрывала своего удивления.
— Как есть, так и сказала.
Инкнесс нахмурился. Бокал с вином со стуком был поставлен на стол, за которым они сидели.
— Отчего так уверена?
Катя покраснела.
— У женщин есть свои способы узнавать такие вещи.
Катерине хотелось закрыть лицо ладонями. Стыд-то какой! Говорить о подобном с собственным отцом!
Аристарх замолчал. Посмотрел за окно, на дочь, опять за окно.
— Пришлю доктора, — сказал он наконец после некоторых раздумий. — Посмотрит.
Катя почувствовала себя помидором. Щеки пылали.
— Не стоит. Я…
— Стоит! — широкая мужская ладонь хлопнула по столу так, что чашки с блюдцами подскочили, жалобно звякнув. — Еще как стоит! Тут дело не чисто, и кто виноват, я выясню.
Он встал, возвышаясь над ней огромной горой, и прищурил глаза, словно пытался рассмотреть доказательства ее виновности. Дочь вжалась в спинку кресла. Все свои возражения она проглотила в тот же миг.
Ляпецкой поправил одежду и посмотрел на часы. Сел.
— Я навел кое-какие справки. Юрист мужа твоего мне известен, я на днях его навещу. И нескольких других. Примешь того, которого найму, и передашь ему все бумаги. Поняла?
Катя активно закивала. Говорить она была не способна.
— Разберусь с делами в столице, съезжу в восточную область, к одному товарищу, проконсультируюсь по твоему делу. Надеюсь, следствие не успеет закончиться за это время, — мужчина чему-то усмехнулся и довольно потер ладони. — Теперь-то мы устроимся, как положено! Не зря, не зря я этому торгашу тебя сосватал!
Он наклонился вперед и одобрительно потрепал ее по щеке. Кате тут же захотелось умыться.
— Что ж, мне пора. Дела не ждут.
Инкнесс Ляпецкой покинул дом дочери в весьма приподнятом настроении. Проводила его Екатерина лично. Закрыла за отцом дверь и с невероятной злостью лязгнула ночным засовом.