— Ну, не знаю. Ладно, оставим это пока как версию. А ты давай выясняй, откуда у Фраймана… или у Чеховой шприц с инсулином.
— Теть Кать, ты дома? — крикнул Чайкин, входя в квартиру, и, потянув носом, благодушно расплылся в улыбке. — Дома.
— Ты чего орешь? — спросила Екатерина Андреевна, выходя в прихожую с кухонным полотенцем в руке.
— Так, проверяю — дома ты или нет.
— А без крика проверить не мог?
— Да я еще до того, как ты вышла, тебя вычислил — по запаху бубликов.
— Мог бы и проще вычислить — по моим уличным туфлям на полу.
Чайкин опустил взгляд и уставился на тетины туфли.
— И по плащу на вешалке, — добавила Романова и вернулась на кухню.
Чайкин задумчиво посмотрел на плащ и тоже пошел на кухню. — Обувь! — остановила его окриком Екатерина Андреевна.
— Ой, да!
Он вернулся в прихожую и скинул грязные ботинки.
— Как прошел день? — спросила Екатерина Андреевна, когда он вернулся.
— Так мы же три часа назад виделись.
— За три часа многое могло произойти.
Пропищала микроволновка, и Екатерина Андреевна вынула из нее тарелку с дымящимися бубликами. Чайкин едва не захлебнулся слюной и судорожно сглотнул, причем так громко, что Екатерина Андреевна с беспокойством взглянула на внучатого племянника.
— Все хорошо, Андрей?
— Да, — кивнув, ответил Чайкин. — Просто очень кушать хочется.
Екатерина Андреевна улыбнулась и вынула из холодильника брикет сливочного масла. Едва Чайкин, схватив нож, потянулся к брикету, Екатерина Андреевна хлопнула его по руке и погрозила пальцем. Пришлось ждать, пока она достанет из сушилки масленку и переложит в нее масло.
— Теперь можно? — обиженно надув губы, спросил Чайкин.
— Теперь можно, — ответила Екатерина Андреевна.
Чайкин отхватил ножом внушительный кусок масла и насадил его на надломленный, пышущий жаром бублик. Масло тут же стало уменьшаться в размерах, стекая янтарными струйками по краям бублика, но Чайкин не позволил ему растаять полностью и накинулся на бублик, как изголодавшийся пес на сахарную косточку.
— Не спеши — подавишься, — сказала Екатерина Андреевна, отламывая от бублика маленький кусочек и покрывая его тонким лепестком масла.
Ответить Чайкин ничего не мог и лишь покачал головой.
— Я так полагаю, что делиться со мной новостями ты не намерен?
— М-м, м-м! — ответил Чайкин, дожевывая бублик. — Ну почему же! Только нет новостей. Отрабатываем твою же версию о сговоре Фраймана и Чеховой.
— Да? — делая изумленный вид, переспросила Екатерина Андреевна. — Неужели Завадский изволил-таки прислушаться к голосу разума?
— Теть Кать, ну брось, он всегда к тебе прислушивается.
— Только умело это скрывает.
— Это он может… Кстати! Нуты сегодня и набралась!
— Андрей, что за выражение?
— Я хотел сказать, как ты так умудрилась… Неужели правда вдвоем с Чеховой?
— А ты полагаешь, я напилась в одиночку? Нет, дорогой, до алкоголизма мне еще далеко. Но чтобы вывести Чехову на откровенный разговор, пришлось немного пожертвовать своей печенью.
— Ну, ты в следующий раз, если что, зови — я помогу.
— Вот еще! Ты своими делами занимайся.
— Да я и так занимаюсь. Сегодня мотался в клинику, где Чехова обслуживается.
— А говоришь, новостей нет. Ну и как, у нее диабет?
— Нет. А как ты…
— Элементарно! Раз у Фраймана с этим все в порядке, вы с Завадским наверняка решили проверить Чехову.
— Точно! Вот только ни у нее, ни у ее родственников и знакомых диабета нет.
— А как ты про знакомых успел узнать?
— Ну, не про всех, про ближайших. Элементарно! — произнес Чайкин в тон Екатерине Андреевне. — Сейчас все в компьютерных базах.
— Без санкции?
— Почему без санкции? Пятьсот рублей отдал.
— Молодец! Быстро учишься.
— Только результата никакого.
— Отрицательный результат — тоже результат.
— И что теперь делать?
— А теперь будем заходить с другой стороны. Завтра навещу жену этого Фраймана, попытаюсь разговорить ее. Вдруг что-то всплывет?
— А если она заодно с мужем?
— Жена, как правило, всегда заодно с мужем. В той или иной степени. Но в этом деле вряд ли — как-то не вяжется. Чего гадать? Завтра все узнаю.
Рано утром Екатерина Андреевна уже стояла на пятом этаже старого кирпичного дома напротив обитой коричневым дерматином двери. Она знала, что Ольга Моисеевна Фрайман нигде сейчас не работает, и все же решила подстраховаться — вдруг куда-нибудь уйдет. Дом был без лифта, подниматься пришлось пешком, потому, прежде чем позвонить в дверь, Екатерина Андреевна вынуждена была немного отдышаться. Несмотря на ежедневные пробежки, этот подъем дался ей с трудом. Хотя в душе Романова по-прежнему ощущала себя двадцатилетней, ну или, по крайней мере, тридцатилетней, одышка и ломота в ногах периодически напоминали о ее уже весьма преклонном возрасте.