— Эксперта! Эта машина…
— Выступлении эксперта, — повторил адвокат. — Поскольку судья согласился заслушать Айзека вместо Варди, он отождествил живого эксперта с представляющим его роботом. Вы думаете, если бы говорил Варди, можно было бы вытянуть из него другие результаты? Что есть, то есть. Пистолет ваш — доказано. Стреляли именно из этого пистолета — доказано. Стреляли именно вы, и никто другой, — доказано. Кровь на шее убитого — ваша. Доказано.
— Я не стрелял!
— Ваше слово против экспертного заключения. Словам обвиняемого суд не верит. В деле это записывается фразой: «обвиняемый вину не признал». Это не играет роли. Сколько можно повторять одно и то же?
— Но меня там не было! Это тоже доказано! Именно ту ночь я провел…
— С вашим алиби суд будет разбираться в ходе перекрестных допросов свидетелей. Там мне предстоит много работы, вы только не мешайте. Но в любом случае алиби по сравнению с экспертным доказательством… Люди могут ошибаться, лгать, подтасовывать… вы же понимаете…
— Камеры наблюдения…
— Да, — кивнул адвокат. — Казалось бы, это говорит в вашу пользу и подтверждает алиби. Но. Камеры контролируют мост, ведущий на остров. По мосту вы не проходили и не проезжали. Но могли попасть на остров со стороны океана, там камер нет.
— Есть камеры общего обзора!
— Владимир, мы это уже обсуждали. Помните, что сказал майор? Камеры общего обзора имеют недостаточную разрешающую способность. Большую лодку или тем более катер они зафиксировали бы. А одинокий пловец… Или, скажем, маленький ялик…
— Меня там не было!
— Владимир, — терпеливо повторил адвокат. — Мы это с вами обсуждали уже раз десять, верно? Сегодняшнее выступление Айзека…
— Какой-то робот…
— Электронный искусственный интеллект, — поправил Ковельски. — Устройство этих штук вы, наверно, знаете лучше меня. Вы физик, я гуманитарий. Искусственный интеллект — удобный и надежный гаджет, уверяю вас. Я сам им пользуюсь во время процесса. Отвечает на любой вопрос, связанный с делом, подсказывает, если я о чем-то забыл. Кстати, я собираюсь пожаловаться в коллегию адвокатов. Прокурору его искусственный интеллект оплачивает муниципальная полиция, получающая деньги из бюджета, а мы, адвокаты, покупаем эти услуги сами.
— И дерете втридорога с клиентов, — буркнул Долгов.
— В общем, да, — согласился Ковельски. — Услуги адвоката с появлением искусственного интеллекта повысились в цене, но, уверяю вас, ненамного. Впрочем, вам-то все равно…
— Угу. Намекаете, что вас мне назначил суд, и я вам должен быть обязан по гроб жизни?
Долгов ударил кулаком о кулак и посмотрел на адвоката с нескрываемой злобой. Ковельски не видел взгляда, но почувствовал. Он хорошо изучил своего подзащитного, но даже сейчас не мог определить, когда тот лжет, а когда говорит правду. О том, что он «не убивал эту сволочь», Долгов заявил при первой же встрече и держался своей версии упорно, несмотря на доказательства баллистической экспертизы, показания судмедэксперта и, наконец, сегодняшнюю «бомбу» Айзека. Мотив для убийства был только у Долгова. За него было лишь практически стопроцентное алиби. Но любое алиби, основанное на показаниях свидетелей, начинает трещать по швам во время перекрестных допросов, если обвинитель упорен и удачлив, а защите приходится изворачиваться.
— Вы, — сказал Ковельски, — должны быть со мной, по крайней мере, правдивы.
Постучав пальцами по столешнице, Долгов сказал с такой горечью, какой Ковельски от него не слышал:
— Если вы мне не верите, кто мне поверит? Должен быть хоть один человек на земле, который поверит… Который знает, что я не убивал эту сволочь. Хотел убить, да. Мечтал. Много раз представлял, как поймаю его на улице, или в пабе, или… не знаю где… и изобью так, что он сдохнет. Но я знал… да, внутри себя отдавал себе отчет… что никогда этого не сделаю. Даже по морде не дам, потому что для этого надо с ним встретиться. Я не мог его видеть. Физически. Я уходил, когда он появлялся поблизости. Меня тошнило от его вида.
— Может быть. Надеюсь, прокурор не сможет доказать, что все свидетели лгут или ошибаются. Я умею проводить перекрестные допросы, я много раз вытаскивал клиентов именно на этой стадии. В любом случае алиби будет трактоваться как сомнение. Сомнение в вашу пользу. Но — только сомнение, а не доказательство.