Граф поднял свою львиную голову и в упор поглядел на говорившего; серые глаза его даже вспыхнули. В эту минуту оба взгляда их имели поразительное сходство по выражению, цвету и блеску.
— Да!. — отвечал граф. — Клянусь — да! Но говорите скорей, как это можно устроить, я не вижу ни одного исхода.
Андрюшка встал, вынул из кармана револьвер, положил на стол, прикрыл его салфеткой и сказал:
— У вашего сына есть двойник!..
Граф в ужасе откинулся на спинку кресла.
— Ни с места! — прошептал бывший агент Померанцева. — Если вы вздумаете сейчас же выдать меня, то я убью и вас и себя.
В кабинете воцарилось гробовое молчание.
После долгого молчания первый заговорил Андрюшка:
— Отец! Ты должен признать меня своим сыном и, главное, понять, что я не так глуп, чтобы упустить случай поменяться ролями с братом Павлом…
Граф Радищев, совершенно опешивший, с тупым ужасом глядел на молодого человека, а тот продолжал:
— Не смотрите на меня с таким ужасом… Если я и являюсь на вашей дороге, то для нашего обоюдного счастья. Я, любезнейший батюшка мой, со своей точки зрения прав. Я ищу того, что составляет мое законное право. Я чувствую, что те инстинкты, которые вложены мне в натуру, ничего не имеют общего с инстинктами почтенного господина Курицына, заменившего мне отца по имени… Я чувствую в себе вашу натуру, батюшка, и уж простите мне маленькую неделикатность, — я такой же негодяй, как и вы… Надеюсь, вы не обидитесь на это, хотя бы из-за того, что мы с вами говорим с глазу на глаз и никто нас не подслушивает… Вы хотите что-то возразить, но позвольте мне сперва окончательно высказаться, а потом я буду слушать вас… Видите, в чем дело… Для большей краткости я буду говорить с вами просто. Вы не можете существовать без денег. Вы их привыкли иметь, а они все утекли от вас, и в перспективе у вас самое жалкое прозябание, в особенности если бы братцу моему Павлу удалось жениться на мамзель Петровой. В видах нашей общей пользы я и не хочу допустить этого, а предлагаю вам свои услуги в такой форме. Братец Павел и я, мы сольемся в одно лицо.
— Как?.. — начал было граф.
— Очень просто — Павел не будет существовать, а я буду, и то, чего бы не сделал. как вы говорите, он, сделаю я… Вероятно, теперь вы начинаете понимать?.. Если же вы и теперь плохо понимаете меня, то я вам скажу еще проще: после уничтожения брата Павла, на которое я твердо и бесповоротно решился, я вступлю в браке девицей Терентьевой и, обогатив вас, сам, конечно, не прозеваю и своего. Нравится это вам?
Граф закрыл лицо руками. Сквозь пальцы было видно, как багровел его лоб и как на нем пучились свинцовые жилы.
Андрюшка терпеливо ждал ответа. Он знал, что отрицательного ответа он не будет иметь, и давал своему собеседнику время приготовиться к произнесению его.
Грудь графа Радищева высоко вздымалась. По всему видно было, что борьба, происходящая в душе старого селадона, страшна и мучительна. Проходили минуты, а в кабинете царило полное молчание.
Среди тишины слышно было, как где-то в коридоре бряцали тарелками и ложками, как суетливо несколько раз пробегали мимо двери лакеи, как из залы кто-то выходил, громко хохоча, и обещались встретиться завтра в театре.
Граф все сидел неподвижно.
— Ну-с, папенька, — заговорил наконец Андрюшка. — Решайте же!.. Иными словами, будьте так же решительны, как и я… Право, папенька, не заботьтесь о добродетели, потому что она выеденного яйца не стоит… К тому же вам и жить уже немного остается, проведите же вы остаток дней ваших так же, как проводили первые дни. Нищета, почтенный граф, вам не к лицу, я это сознаю тем более ясно, чем более постигаю ваш веселый характер… Ну-с, что же вы мне ответите?
— Делай как хочешь! — глухо ответил граф.
— Это конечно, но скажите же, пожалуйста, разве вы не рады этому обстоятельству, которое вам подсовывает судьба?..
— Налей мне шампанского.
— С превеликим удовольствием…
Граф залпом осушил стакан и впервые после раскрытия тайны взглянул прямо в лицо своего собеседника. На губах его скользнула кривая циничная улыбка.
— Я одного боюсь, что ты мало похож.
— На вас?..
— На брата…
— Две капли. Ведь вы же видели мою настоящую фотографию в зрачках этого мертвого мошенника.
Граф содрогнулся.
— У вас, кажется, нервы немножко расстроены, батюшка?..
— Нервы?.. Да, за последнее время, но…
— Но это пройдет, вы хотите сказать?
— Да, пройдет. Однако я должен тебя видеть в натуральном виде, чтобы оценить шансы нашего успеха…