Бестужев. Они вывели около двух тысяч солдат и матросов к памятнику Петра Великого с требованием конституции. Но у них не было артиллерии, и первый же залп из орудий расстроил ряды наших товарищей. А толпа народа, собравшаяся около них на Сенатской площади, обращенная в бегство картечью, окончательно смяла и увлекла их за собой. Там масса убитых, а все наши арестованы.
Сергей Муравьев. Судьба издевается над нами. Революцию начали те, кто не думал начинать. Они не надеялись, а приносили жертву. Вечные жертвы, вечная кротость умирающих! А мы тоже пойдем, ляжем и подставим головы, как во всем. Ну, что ж? Все это не меняет дела. Жертвовать, так жертвовать до конца. Попроси лошадей у Стрешнева для меня и для Матвея. Скажи, что, ввиду петербургских событий, нас вызывают в полк. А чтоб нам не мешали, расскажи о бунте в гвардии хозяевам и гостям. Теперь все равно. Скорей!
(Бестужев уходит. Сергей Муравьев садится и пишет записку.)
Матвей Муравьев. Сережа, это конец.
Сергей Муравьев. Нет, начало — как бы ни кончилась наша попытка.
Матвей Муравьев. Когда император Александр ехал в Таганрог, народ бросался под колеса его коляски. Ты думаешь, что за три месяца он переменился?
Сергей Муравьев. Важно, чтоб он понял, кто будет давить его и кто — нет.
(Вбегает Звездочет и две пастушки.)
Пастушки. Петр Иванович! Мы узнали вас, узнали!
Звездочет. Вы ошибаетесь, это не я.
1-я пастушка. Не вы, тогда кто же?
Звездочет. Мой брат.
2-я пастушка. Мы вам верим. Предскажите нам будущее.
Звездочет. Ваши левые ручки.
Пастушки. Ну!
Звездочет. Вы останетесь непонятыми.
Пастушки. Как? Почему?
Звездочет. Вы никогда не выйдете замуж. Но найдутся люди, которые сложат к вашим ногам чистейшую преданность.
Пастушки. Кто же?
Звездочет. Я.
1-я пастушка (Сергею Муравьеву). Кому вы пишите? Это тайна?
Сергей Муравьев. Простите, мне некогда.
1-я пастушка. Как вы нелюбезны.
(Входит Аннет.)
Аннет. Господа, вы слышали? В России революция!
Пастушки. Ах, что вы? Разве это возможно? Это только французы, вольтерианцы. Боже мой! Ведь Пугачев давно умер.
Звездочет. Революция? Это интересно.
Пастушки. Нас убьют. Ах, пойдемте! Опять эти мужики бунтуют! Что будет? Что будет?
(Пастушки, Звездочет и Аннет уходят.)
Сергей Муравьев. Вот записка Артамону. Пусть он ведет своих гусар по дороге в Васильков.
Матвей Муравьев. Ты надеешься на победу?
Сергей Муравьев. Я иду — значит надеюсь.
Матвей Муравьев. Ты ведешь других. Они молоды, им рано умирать.
Сергей Муравьев. Лучше умереть, чем гнить в каземате.
Матвей Муравьев. Ответственность за чужую жизнь ужасна. Взгляни на Мишеля. Ему двадцать два года. Он надеется на успех. Но, если он обманется, он не обвинит тебя в своей гибели?
Сергей Муравьев. Чего ты хочешь от меня? Возврата не будет, хотя бы мне пришлось сойти с ума от сознания, что я гублю других, что взял у Мишеля все, что мог, и дал взамен… Довольно, надо спешить.
(Входит Степан.)
Степан. Шинель пожалуйте. Михаил Павлович сказал, что ехать хотите. Сейчас подадут лошадей.
(Сергей Муравьев набрасывает шинель и берет двууголку. На лестнице шум. Входят: Гебель, Ланг, два жандарма и Стрешнев.)
Стрешнев. В чем дело?
Матвей Муравьев. Кончено!
Ланг. Подполковник Муравьев-Апостол?
Сергей Муравьев (бросая двууголку). Здесь.
Ланг. По предписанию фельдмаршала, я должен арестовать вас.
Гебель (Стрешневу). Представьте. Во главе заговора. Покушение на цареубийство. Я так и думал, что он кончит преступлением. Он развращен с юности.
Стрешнев. Ничего не понимаю. Муравьев? Не может быть.
Гебель. Однако так. Вы простите меня. Мой долг…
Стрешнев (Сергею Муравьеву). Сергей Иванович, дружба и родственные чувства…
Сергей Муравьев. Не имеют значения, полковник. Вот моя шпага.
Степан (тихо). Ваше высокоблагородие… (Указывает глазами на подушку дивана, под которую кладет пистолет.) Вещи отнести прикажете?
Гебель. Не разговаривать с арестантом.