Полчаса спустя и заговорщики явились во дворец, и назвав себя, испросили частную аудиенцию. Разрешение было немедленно ими получено и их ввели в королевские покои.
Занавески на окнах здесь были задернуты, и комната освещалась полудюжиной восковых свечей, горевших в развешанных по стенам канделябрах, и свешивающейся с потолка серебряной лампой. Среди комнаты стояло двое — Людовик, хрупкая, худая фигура вся в черном, с веселой улыбкой на устах, и Тристан л’Эрмит. Когда четверо посетителей вошли, Людовик указал Тристану на дверь.
— Эта ауденция будет частной, приятель, — сказал он. Мне кажется, таково ваше желание, господа?
Де-Лотрек поклонился и Тристан вышел из комнаты с загадочной улыбкой на суровом лице.
Людовик жестом пригласил пришедших садиться, что они и сделали против воли. Им было бы гораздо удобнее оставаться на ногах. Король продолжал стоять в некотором расстоянии, отделенный от заговорщиков столом.
— Вы избрали необычное время для своего посещения, господа, — заметил он. — Дело, должно быть, спешное?
Де-Лотрек снова поклонился.
— Действительно спешное, государь, — ответил он и полу приподнялся. Но Людовик жестом снова заставил его сесть.
— Нет, нет, сидите, — сказал он, — и, пожалуйста, продолжайте, я весь — внимание.
Де-Лотрек бросил вопрошающий взгляд на своих сотоварищей. Дело оказывалось труднее, чем он предполагал. Если они будут принуждены сидеть все время, да еще и отделенные от Людовика столом, им не представится случая осуществить свой план. Ему ни на минуту не приходило в голову, что королю все известно. Людовик наблюдал за ними, как кошка за мышью.
— Приступайте же к делу, друзья мои, — сказал он.
Де-Лотрек облизал свои пересохшие губы.
— Трудно приступить к этому делу, сир, — проговорил он. — Мы не желаем вызывать вашего неудовольствия, а наша просьба легко может вызвать…
— А в чем состоит эта просьба? — прервал его Людовик.
— Мосье де-Шабёйль был арестован неделю тому назад, сир, — по какому поводу, нам неизвестно. — Мы, присутствующие здесь, все знаем, что он всегда был верен интересам вашего величества…
— И вы просите, чтобы я освободил его? — спросил Людовик.
Все четверо поклонились.
Людовик кивнул головой и, подойдя к окну, отдернул занавеску, затем вернулся к столу и злобно рассмеялся.
— Вот вам ответ на вашу просьбу, господа, — сказал он.
Посетители переглянулись с недоумением… Людовик потер руки и снова рассмеялся.
— Смотрите в окно, — прохихикал он, — смотрите хорошенько.
— Боже мой! — вырвалось у де-Лотрека — Шабейль! Остальные, точно эхо, повторили этот возглас.
В окно они увидели картину, которая оледенила их сердца. В нескольких метрах от окна была воз-двинута виселица, на одном конце которой висел труп; свет падал на его лицо. Это был Шабейль!
— Боже мой! — повторил де Лотрек и отвернулся от окна с помертвевшим лицом.
— Да; это ваш друг, — подтвердил Людовик спокойно. — Таков конец всех предателей. И вы можете заметить, господа, что там еще есть место для трех или даже для четверых…
Де Лотрек пробормотал какое-то проклятие и опустил руку на рукоятку меча.
— Берегитесь, господин граф, — воскликнул Людовик и, топнув ногой, бросился к двери. Она быстро распахнулась и дюжина стражников, предводительствуемых Тристаном, вошла в комнату. Четверо заговорщиков оказались окруженными, прежде чем они успели опомниться, а двое из стражников скрестили алебарды перед королем, защищая его.
Младший из заговорщиков, де-Виллель, смертельно побледнел.
— Боже мой! — воскликнул он. — Все раскрыто!
Остальные шопотом прокляли его. Людовик злобно рассмеялся.
— Вы совершенно правы, мосье де-Виллель, — подтвердил он и насмешливо уставился на своих врагов. — Ах, господа, господа, — издевался он; — большая глупость устраивать заговоры против Людовика французского; правда, Тристан? — Страшная улыбка, озарившая мрачное лицо королевского палача, подтвердила его слова.
Де-Лотрек выпрямился, стараясь принять смелый вид, хотя далеко не чувствовал смелости.
— Что это значит, сир? — спросил он холодно.
— Отважный же вы человек, господин граф, — проговорил Людовик — Для того, чтобы вздумать убить короля в его собственном дворце, и к тому же такого короля, как я, нужна большая отвага. Чорт возьми!