Сердце де Лотрека сжалось.
— Кто-то ввел вас в заблуждение, государь, — пробормотал он.
Король хлопнул в ладоши и взглянул на Тристана.
— Тысяча чертей, приятель. Слышишь, что он говорит? — закричал он. — Он отлично выдерживает характер. Так значит, господин граф, вы отрицаете, что вы и ваши сотоварищи заодно с графом де-Сен-Врей и еще двумя другими лицами из бургундского лагеря, встретились два дня тому назад вечером «во имя Лиги Общественного Блага», чтобы решить каким образом я должен кончить свою жизнь. Вы это отрицаете?
Де-Лотрек заскрежетал зубами и посмотрел на своих сотоварищей. Де-Сорнак и д’Обиньи спокойно встретили его взгляд; де-Виллель смотрел на короля полными ужаса глазами.
Людовик снова заговорил.
— Отрицать это бесполезно, друг мой. — Мы с приятелем Тристаном были в соседней комнате и слышали все.
Де-Лотрек весь вспыхнул.
— Это невозможно! — воскликнул он.
Король рассмеялся.
— Вы очень жалеете, что не знали этого? Это избавило бы вас от некоторых хлопот. У вас есть очаровательная питомица, господин граф.
Де-Лотрек пошатнулся. Он понял, кто выдал их.
— Моя воспитанница. Чорт возьми! Вы лжете!
— Нет, нет, — друг мой; я не лгу, но это не относится к делу. Вы, быть может, удивляетесь, почему мы вас не арестовали тогда-же? На это у нас была своя причина. После моей смерти, вы должны были подать сигнал от северных ворот. Мы не слышали, какой был условлен сигнал. Вы об этом сговарились по пути к воротам. Вот почему мы не арестовали вас тогда-же. Мне необходим этот сигнал.
Холод пробежал по спине де-Лотрека, и он едва сдержал готовое вырваться у него проклятие. План Людовика стал ему ясен. О! хитрейший из королей. Зная сигнал, король окажется хозяином положения. Вот почему такое количество вооруженных людей направлялось к городским стенам. Сигнал будет дан, и бургундцы, думая, что Париж охвачен паникой, и окажется легкой добычей, двинутся вперед и попадут в ловушку. О да, это было отлично придумано, о хитрейший из королей!
Но все еще могло окончиться благополучно. Сигнала король не знал. Лотрек посмотрел на своих сотоварищей и сердце его сжалось. На де-Сорнака и на д’Обвиньи он мог положиться, но де Виллель… В нем он не был так уверен.
Людовик прервал его размышление.
— Ну, что же вы мне скажете, мои друзья?
— Мне нечего говорить, — ответил де-Лотрек — И мне, и мне, — повторили за ним де-Сорнак и д’Обвиньи. Де-Виллель молчал.
Людовик посмотрел на него:
— Ну, а вам, де-Виллель?
Молодой человек покраснел.
— Мне, мне… пробормотал он.
— Да, вам; выйдите вперед, — прорычал Людовик, и дрожащий от страха Виллель повиновался.
— Сообщите мне сигнал, и я дарую вам жизнь, — продолжал Людовик, — откажетесь — и он указал на окно, — через десять минут вы будете болтаться на этой висилице. Обдумайте. Даю вам три минуты.
Он подозвал знаком Тристана и прошептал ему на ухо.
— Когда он скажет, — освободи остальных на несколько минут.
— Боже мой! да зачем же это, — недоумевал Тристан.
Людовик улыбнулся.
— Делай так, как я сказал.
Тристан недовольно пожал плечами, но передал приказ короля стражникам.
Король снова обратился к де-Виллель. Молодой человек был бледен и видно было, как он дрожал. Ужас перед грозящей смертью овладел его душою. При мысли о такой смерти задрожал бы и самый храбрый, а он был далеко не храбрецом. Он взглянул на своих сотоварищей по несчастью. Лица их были бледны, но на них не было ни малейшего признака страха. Почему не мог он быть таким, как они?
— Ну? — быстро спросил Людовик.
— Я… я не могу этого сделать, — пробормотал молодой человек, избегая взгляда короля.
Король приблизился и постучал ему пальцем в. грудь.
— Подумайте еще, друг мой, — сказал он;—подумайте о том, что вы видели вот на той виселице. Неужели вы хотите умереть? Вы молоды, у вас вся жизнь впереди. Сообщите мне сигнал и я вас прощу.
— Не могу, — снова пробормотал молодой человек.
— Не можете! — закричал Людовик. — Дурак! — Он сделал знак трем из стражников.
— Возьмите этого человека, — приказал он; — и повесьте его на той виселице. — Стражники схватили де Виллеля.
У Виллеля вырвалось рыдание. В конце концов, он был молод и очень любил жизнь. Он дошел до двери, едва передвигая ноги, но затем вдруг обернулся и протянул к королю руки.
— Сжальтесь! — воскликнул он.