Прошло несколько недель. Затем м-р Хоткинс устроил у себя в один прекрасный день garden-party и за шампанским, постучав по бокалу, возвестил, что раскопки Хоткинса у Мединет Хабу ныне закончены и завтра состоится торжество открытия гробницы, на которое он приглашает всех уважаемых гостей. Среди них находились лица с такими именами, как генерал сер Вальтер Тернер, виконт Лепляж и голландский посол. На заре следующего дня прибыли также каирские корреспонденты шести распространённейших в мире газет. Кавалькада переправилась на паромах через Нил и зазмеилась длинной цепью по направлению к позлащённым восходящим солнцем Фиваидским горам. Мисс Сэди была одета в костюм в стиле дочери фараона, выполненный по рисункам молодого Уайта. Затканная золотом ткань мягкими складками падала от скарабея, украшавшего ее грудь, красиво обрисовывая ее узкие бедра, вплоть до усаженных драгоценными камнями ремней сандалий, покрывавших ее ступни.
Раскопки Хоткинса представляли собою дыру в горном массиве посреди 500 других, на половину занесенных песком. Вся скала была источена словно кроличий садок. Но могила Хоткинса была подлинной и к тому же очень глубокой дырой с двадцатью высеченными каменными ступенями, ведшими вглубь. Один из сторожей Карнакского храма и три вооруженных ружьями драгомана составляли своего рода почётный караул, и мы, около 30 человек почётных гостей, полезли по очереди в гробницу. Ариергард составляли 3 фотографа с внушительными кино-аппаратами, которые были привезены сюда упакованными на осле. Впереди шествовала мисс Сэди, слегка опершись на руку своего бронзового драгомана Мохаммеда. Мы спустились вниз по заботливо подметённым ступеням и прошли сквозь пустой длинный корридор в первый покой усыпальницы. Там не было никаких фресок, их не бывает в этих могилах у Мединет Хабу, но потолок носил следы сажи от факелов, горевших при погребении. Вдоль стен стояли обычные погребальные принадлежности. Там было резное деревянное кресло, ларец для драгоценностей, сосуд для благовонных мазей, бронзовые статуетки Анубиса, Изиды, Амон-Ра, несколько кинт, сосудов для внутренностей мумии, — всё это очень красиво расставленное по росту, словно в витрине выставки. М-р Хоткинс демонстрировал эту коллекцию тоном аукциониста:
— Здесь вы можете видеть, джентльмены, крайне удачное изображение бога Анубиса. Голова у него точь-в-точь как у тех шакалов, которых, пристрелил на прошлой неделе.
Трое арабов — рабочие начали выламывать камни из замурованной двери, которая вела в самый склеп. Тёмная дыра разверзлась перед нашими взорами. Я покосился на своего друга Наиб эффенди. Он стоял неподвижно, со своим соколиным профилем, в своей феске и своем старом сюртуке, в котором он походил на полковника в отставке. Ничего-то не вычитаешь в этих точных физиономиях, ровным счётом ничего! Мисс Сэди оперлась на ответившую ей благодарным пожатием руку юного Уайта, но взгляд ее бессознательно следил за небрежной, но беспорной грацией драгомана Махоммеда.
Наконец, м-р Хоткинс провозгласил громогласное: Come along, и переступил через кучу щебня во внутренность похоронного склепа.
— «All right, в мире усопший, действительно, находится здесь», констатировал он. «Господа фотографы, приготовьтесь».
Вспыхнуло четыре мощных ацетиленовых прожектора, и поверх бледных, полных ожидания, лиц лэди Мильфорд, генерала Тернера и др., мы увидели: внутри камеры широкоплечий и массивный стоял м-р Хоткинс. Торжественно развернул он усеянное звездами знамя. Кино-аппараты принялись усердно работать.
М-р Хоткинс в гордом величии поднял свое звездное знамя.
— Во имя Соединенных Штатов и науки.
И в этот же момент три араба подняли из только что открытого саркофага мумию в ее позолоченном ящике со скарабеем на груди, над руками, скрещенными, словно два крыла. И лицом к лицу оказались Мясной Король из Чикаго и пресловутый Луксорский Рамзес XVII со своим позолоченным ликом, и со своей слегка презрительной улыбкой тысячелетней мудрости! И в то время как жужжали кино-аппараты, мы все увидели ясно, поверх бандажей, герметически окутывавших мумию — видимо наклеенный каким-то старательным железнодорожником при последнем запоздавшем рейсе с экспрессом Александрия-Луксор несколько дней тому назад — огненно-красный плакат: Консервы Хоткинса выдерживают тысячелетия!
