По мере того, как говорил хозяин дома, смутное, все усиливавшееся, беспокойство овладевало прохожим, теперь напряженно вслушивавшимся в каждую его фразу. Взгляд говорившего с особой силой остановился на глазах прохожего, давил на них, словно к зрачкам прикасались невидимые пальцы, так что даже было больно смотреть, а в то же время не было сил отвести взора.
— Наше общество, председателем которого я имею честь состоять, следило за вами и установило, что вы принадлежите именно к той категории неудачников, несчастливцев, помогать которым оно поставило своей задачей. Верное своим принципам, оно постановило умертвить вас, прекратив ваше печальное существование, в самый неожиданный для вас момент и, притом, наиболее гуманным, минимально болезненным способом… Вино, которое вы только-что выпили, отравлено. Через пять минут вы умрете.
— Что?!! Вы… вы шутите?.. Не правда-ли?..
Прохожий вскочил, блуждающими взорами обводя сидящих за столом. Отодвинутый им порывисто стул опрокинулся на пол. Он смертельно побледнел. Вся кровь отхлынула с его впалых щек. Неужели он умрет?! Не может быть? Это просто шутка, дурного правда, тона, но все таки только шутка. Над ним решили зло посмеяться, очень зло, но и только. Он в отчаянии протянул руки к председателю.
— Ну, скажите, умоляю вас, скажите, что это лишь шутка?
Тот стоял скрестив на груди руки, бесстрастный, пристально смотря на прохожего.
— Я нисколько не шучу, — промолвил он невозмутимо, отчеканивая каждое слово. — Вам осталось каких-нибудь две — три минуты жизни. Вы сейчас умрете. Умрете.
— Негодяи, как вы смеете! Вы — убийцы, кто дал вам право так поступать!
Прохожим овладела ярость. Он со стиснутыми кулаками ринулся на председателя, вне себя от бешенства. Пена выступила у него на губах.
— Проклятый!!.. Проклятый!!.. Я не позволю, не позволю, понимаете-ли… — прохожий задыхался, его волосы растрепались, глаза налились кровью. — Помогите, помоги…те, спаси…те!!.. А-а-а!!!..
Волна крови неудержимым потоком устремилась от ног к голове, мутя рассудок. Прохожий дико вскрикнул, в горле его заклокотало, он пошатнулся и рухнул навзничь на ковер. Произошло смятение. Сидевшие за столом, до того времени с любопытством наблюдавшие за происходившим на их глазах, повыскакали из-за стола и окружили упавшего, над которым склонился профессор. Он приложил ухо к груди прохожего, пощупал пульс, взглянул в белки закатившихся глаз и, разведя руками, растерянно произнес:
— Он умер.
Хозяин дома выпрямился, напряженное выражение его лица сменилось довольной улыбкой и, протянув своему соседу, высокому полному старику с выпуклым лбом руку, он произнес:
— Дорогой коллега, теперь вы видите, что я был прав. Опыт удался блестяще. я внушил первому встречному человеку, которого вижу впервые, что вино в его бокале отравлено и он мертв. Надеюсь, смерть этого бедняги положит конец той полемике, которую мы с вами чуть-ли не три года вели на страницах научных журналов. Как я и был всегда убежден, можно убить человека внушением. Вино, как вы знаете, не было отравлено.
И он выпил остатки вина.
СКВОЗЬ ОГНЕННЫЙ БАРЬЕР
Рассказ Джоржа Глендона
Иллюстрации Мишо
— Смотри сам! — воскликнул Жан.
Затаив дыхание, смотрел на индикатор и его брат.
— Да! Это удалось! Этот мотор уж наверное даст им победу! И еще кое с чем, еще большем, чем это, думал Пьер, и глаза его приняли мечтательное выражение!
Еще несколько месяцев тому назад, эти два молодые человека, которым не было еще и тридцати лет, занимали ответственные должности в крупнейшей автомобильной фабрике Франции. Начав с учеников, они, шаг за шагом, в течение пятнадцати лет, добились выдающегося положения у Гомон и К0. Пьер Марбрун стал наиболее талантливым шоффером этой получившей мировую известность фирмы. А Жан, прирождённый изобретатель, был старшиной в мастерских, фирмы, изготовлявших гоночные машины.
Но их карьера создала им также и завистников.