Синти положила руку с кольцом на ладонь Ремо и нагнулась, шепча ему на ухо. Ноздри Ремо уловили изысканный аромат, когда Синти сказала:
— Я люблю тебя. Я потеряла свою невинность, но выиграла своего мужчину.
Потом она снова посмотрела на кольцо с алмазом. Ремо продолжал смотреть на мелькнувшие за окном опоры моста. Мрачные, зловещие облака без проблеска солнца нависли над Гудзоном.
— Если присмотреться, то в солнечные дни он виден отсюда, — сказала Синти.
— Кто?
— «Ламоника Тауэрс». В нем всего двенадцать этажей, но его можно иногда увидеть с моста. — Она со страстью сжала его руку.
— Милый?
— Да, — сказал Ремо.
— Почему твои руки такие грубые? На них мозоли. — Синти перевернула его ладонь. — И на костяшках пальцев тоже.
— Я не всегда был писателем. Мне приходилось работать руками. — Он быстро сменил тему разговора, но его мысли были далеко отсюда. Он думал о трех трупах, лежащих на заднем сиденье припаркованного «кадиллака». Это были люди Фелтона, и если Фелтон узнает, что они мертвы, он поймет, что это сделал Ремо. Ремо надеялся на то, что тела еще не найдены. Его мысли были прерваны восклицанием Синти.
— Разве он не прекрасен?
В полумиле впереди возвышалось двенадцатиэтажное белое здание «Ламоника Тауэрс».
Ремо хмыкнул. Прекрасно? Он работал меньше недели, а сделал уже достаточно ошибок, которые могли провалить всю операцию. Это прекрасное здание может стать его надгробием. Он убил троих. Торопливо и глупо. Убил, как ребенок, обрадовавшийся новой игрушке. Неожиданность, его главное оружие, была утрачена. После Мак Клири Фелтон должен был ожидать, что кто-то попытается выйти на него через его дочь. Он послал этих троих предотвратить эту возможность. И Ремо убил их. Даже если их тела еще не найдены, пропажа троих людей должна обеспокоить Фелтона.
Ремо нужно было взять деньги от этих троих и отправиться прямо в «Ламоника Тауэрс», не занимаясь любовью с Синти. Он мог спросить Фелтона об этой троице. Это послужило бы ему пропуском, и Фелтон не был бы готов к атаке.
Ремо посмотрел налево, на темный туман, окутывающий пристань Нью-Йорка. Фелтон уже, вероятно, готовится к защите. Стоит Ремо оставить дочь Фелтона хоть на минуту, чтобы купить сигарет в лавке, и Фелтон убьет его. Человек, который так защищает свою дочь, не задумываясь прикончит ее возлюбленного. Пока он с Синти, Ремо в безопасности.
— Я люблю тебя. — Ремо снова сжал ее нежную руку. Если он воспользуется Синти как щитом, пока не останется наедине с Фелтоном, у него есть шанс узнать о Максвелле.
— Милый, — Синти прервала его мысли.
— Да.
— Моя рука, ты раздавишь ее.
— О, прости, дорогая. — Ремо скрестил руки на груди, как это часто делал Чжиун. Он почувствовал, как на его губах появилась тонкая улыбка. В такой ситуации Чжиун сказал бы своим восточным певучим голосом: «Тупиковая ситуация — это ситуация ума. Из нее всегда есть выход для человека, который умеет думать».
Это выглядело глупо, когда Чжиун, сморщив свое лицо, повторял это снова и снова. Но сейчас это пригодилось. Если Фелтон не может убить его в присутствии Синти, Фелтон бессилен, и Ремо сможет действовать первым. И если будет невозможно застать Фелтона одного без его подручных, защищающих его, они всегда смогут побеседовать, как сын с отцом в присутствии Синти. Ремо сможет сделать это вне «Тауэрса», где раздвигались стены, и где никто не мог быть уверенным, что находится один в комнате. А Синти сможет помочь ему назначить встречу с Фелтоном без слуг и телохранителей. Ремо мог предложить отобедать в ресторане. Синти дико любила поесть. Конечно, как свидетельницу, ее придется убрать. «Кью» не нужны были свидетели.
Неожиданно Ремо заметил, что Синти внимательно смотрит на него, как будто чувствуя что-то. Затаив дыхание, он приготовился ответить на вопрос, который мог бы разрушить все. Чжиун однажды сказал: «Женщины и коровы чувствуют приближающийся дождь и опасность».
— Ты выглядишь так странно, милый, — сказала Синти. Ее голос был прохладным. Голова была наклонена, словно она увидела что-то новое в старой картине.
— Наверное, я нервничаю перед встречей с твоим отцом, — сказал Ремо, обняв ее за плечи и глядя в голубые глаза. Он поцеловал ее и прошептал: — Но как бы она ни прошла, я люблю тебя.
— Не будь глупым, — сказала Синти. — Папа сразу полюбит тебя. Ему придется это сделать, когда он увидит, как я счастлива. Я чувствую себя прекрасно и хочу любить. Я никогда не думала, что буду чувствовать такое.