Как и полагается приверженцам восточной философии, Князь сколько себя помнил, изучал боевые искусства азиатов. Подтолкнул его к этому отец, офицер военно-морской разведки, долгое время командовавший спецподразделением морской пехоты на Тихоокеанском флоте. Как-то разговорившись, Витька поведал мне о первом своем учителе, мичмане-корейце, состоявшем при спецотряде инструктором-рукопашником и, по просьбе командира, добрую половину свободного времени проводившим с четырехлетним Князем. Спустя несколько лет отца отправили военспецом в Хайфон, где Витькой занялся седой, как лунь, старик-вьетнамец, кроме мордобоя прекрасно разбиравшийся в таинствах восточной магии. Впрочем, обучать наследника колдовским штучкам отец вьетнамцу строго-настрого запретил, но кой-какие знания Князь почерпнул. В подробности, правда, рассказывая об этом, не вдавался, таинственно намекая на опасность излишней информации для людей непосвященных.
Совершеннолетие Витька встретил в Таллинне, куда отца перевели после службы во Вьетнаме. В начале семидесятых о восточных боевых искусствах знали только по фильму «Гений дзюдо», но в портовом городе можно встретить кого угодно. Князь и отыскал полуподпольный клуб, занятия в котором проводил невесть как оказавшийся в Эстонии китаец. Новый сэнсэй был на все руки мастер: тренировал морских офицеров, лечил, используя древневосточные методы, знакомых, переводил стихи китайских поэтов, сам чего-то сочинял. В общем, Витька попал в хорошие руки, но судьба распорядилась так, что спустя полтора года, со второго курса университета, он угодил в тюрьму. На фестивале рок-музыки в Тарту, куда он поехал с любимой девушкой, из ничего вспыхнула драка, милиционер по ошибке огрел дубинкой Витькину подругу, тот не стерпел и ударил обидчика в ответ. Мент помер через час в реанимации, а Князю вкатили пять лет срока. Дали бы больше, но друзья отца, незадолго перед тем погибшего в автокатастрофе, помогли найти хорошего адвоката, да и биография Витькина тогда еще была незапятнанной.
В зоне Князь крутанулся еще на семь годков, голыми руками отправив на тот свет двух лохмачей-активистов, вконец затерроризировавших работяг-мужиков. Отбарабанив таким макаром полную дюжину январей. Князь воротился в Таллинн и пристал к хорошему делу. Один из прежних университетских приятелей свел его с ушлыми ребятами, проворачивавшими серьезные контрабандные операции. На радиозаводах по всему Союзу за бесценок скупалось техническое серебро, через моряков загранплавания перепуливалось в Антверпен, оттуда в Италию, где из серебра делали цепочки и прочую ювелирную дребедень. Серебряные изделия, опять же через мариманов, возвращались в порты Прибалтики и расползались по стране, принося прибыль, во много раз превосходящую стоимость похищенного у родной промышленности сырья. Кроме цепочек, антверпенские маклаки перегоняли по тому же каналу неимоверное количество гонконговских электронных часов, тоже имевших неплохой спрос. Дело процветало, заправлял бизнесом некий рижский деятель по кличке Щетина, а Князю доверили транспортировку и охрану наиболее значительных партий товара. До кучи он иногда выступал в роли телохранителя Щетины, всерьез опасавшегося завистников-конкурентов.
Так продолжалось почти три года, но ЧК не дремала и на пороге перестройки экспортерами драгметалла занялись вплотную. КГБ провел широкомасштабную операцию, в основном пыхнули рядовые исполнители, а сам Щетина ловко подставил под удар Князя, подарив того гебешникам в качестве откупного.
Брали Витьку в Пскове, куда иуда-шеф отправил его за очередной партией серебра. Кабы не стопроцентная сдача, Князь от опергруппы, может, и ушел бы, двух отчаюг-оперативников он надолго уложил в гипс, третьего на всю жизнь сделал инвалидом и вырвался-таки из засады. Но чекисты знали адрес квартиры, где он рассчитывал отсидеться, а там уже задействовали чуть ли не группу «Альфа». Во всяком случае, бой с влетевшими в окна и двери головорезами в бронежилетах Князь проиграл, получив от лихих гостей вместо приветствия две пули, в плечо и в колено.
Отвалили ему червонец. Не потолок, конечно, но и так уж не мало. Доказательств Витькиной вины, если не считать сопротивления при аресте, почти не имелось, в основном суд располагал сведениями, добытыми оперативным путем, а они, согласно закону, фактами являться не могут. Однако Князя в наглую осудили, сделав главарем банды контрабандистов, а один центральный молодежный журнал даже посвятил описанию Витькиных злодеяний целый очерк, изобразив его таким монстром, что у читателей, должно быть, волосы дыбом становились.