— Как видишь, — заулыбался Кукушкин. — Может, и не так, как у тебя, но выкарабкался… Давно с приятелем, — кивнул он на Кувалдина, — хотели тебя повидать, вот, наконец, встретились. Надо бы поговорить.
Иванкин понимающе кивнул.
— Иди, Лена, в зал, — сказал он девушке, — я скоро приду.
Фойе быстро опустело, лишь за стойкой буфета осталась продавщица, да со столиков убирала посуду уборщица.
— Пойдем в туалет, — властно приказал Кувалдин.
Иванкин молча согласился.
Едва вышли в безлюдный коридор, как охранники стиснули летчика с обеих сторон, и Кувалдин стал обыскивать его, приставив пистолет к затылку. Нащупал «макарова» и вытащил из кармана.
— А мой где? — потребовал Кукушкин.
— Твой я отдал прокурору, — ответил Иванкин.
— А где он? — вмешался Кувалдин на правах начальника.
— Не знаю. Он ушел на следующий день, как я отпустил Кукушку.
— Где золото? — Голос Кувалдина зазвучал жестче, требовательнее.
— Мы поделили его с прокурором.
— Где твоя половина?
— У меня. Немного, правда, пришлось израсходовать.
— Остальное?
— В тайнике. В лесу за Амуром.
— Завтра вернешь нам. И не вздумай на этот раз объегорить.
— Думаю, я имею право на долю…
— Не имеешь, — обрезал Кувалдин. — Ты нарушил контракт. И скажешь спасибо, если шеф оставит тебя в живых.
— Если со мной что случится, все ваши явки, посредники и подручные будут известны милиции.
— Напутал, — усмехнулся Кувалдин. — Там у нас тоже есть свои люди.
— И у меня, — заверил Иванкин. — Передай это Семену Семеновичу.
Кувалдин недоверчиво глянул на Иванкина.
— Передам. И сколько же ты хочешь?
— Всего десять процентов. Разумеется, из того, что у меня. С прокурором договаривайтесь сами.
— Я передам шефу. Когда вернешь, что у тебя?
— Хоть завтра.
— Отлично. Встречаемся в десять утра у Дома офицеров. И без всяких шуток. От нас никуда не уйдешь.
— Это я понял, — улыбнулся и Иванкин. — А теперь, прошу прощения, дама заждалась меня. До завтра. — И, не оборачиваясь, зашагал обратно в фойе…
В двенадцать часов ночи Кувалдин докладывал по телефону о ситуации связнику Фриднина. Тот все внимательно выслушал, а через полчаса перезвонил и передал приказ шефа: летуна пока не трогать — «он на крючке у ментов».
— Ну уж… — выругался Кувалдин, кладя трубку. — Не такой Кувалдин дурак, чтобы столько гоняться и ничего не получить. И вдруг его осенила догадка: а ведь они сразу договорились, потому летун действовал так смело и уверенно…
— Ты чего там бурчишь? — отрываясь от подушки, спросил задремавший было Кукушкин.
— Завтра объясню, когда возьмем золото, — сердито ответил начальник. — Всю обойму не пожалею на твоего летуна.
20
— Кто это? — спросила обеспокоенно Елена, когда Валентин сел рядом с ней.
— Дома объясню, — ответил Валентин как можно спокойнее, хотя нервы и мускулы продолжали оставаться в напряжении, так ошарашило его появление Кувалдина и Кукушки. Значит, выжил охранник, выбрался из тайги. Но как им удалось разыскать его? И надо же, где подстерегли… Как это у него хватило выдержки не вступить с ними в схватку… Конечно, преимущество было на их стороне, а главное, место людное, не они, так милиция взяла бы его… Теперь от них не оторваться…
Из кинотеатра они возвращались молча. Валентин шел, погруженный в свои думы, как вести себя дальше и стоит ли правду рассказать Лене — единственному человеку, которому хотелось открыться. Но надо ли впутывать ее в свои дела, заставлять волноваться? Женщина она эмоциональная, и Валентин ей не безразличен. Но Лена то ли все еще находилась под впечатлением кино, то ли устала за день.
Дома она, подавая на стол чай, пытливо глянула ему в глаза и сказала с тревогой:
— Тебя эта встреча очень огорчила, тебе надо уезжать?
— Уезжать надо, ты права, но не из-за встречи, — возразил Валентин. — Весна на дворе, пора за работу. И с тобой жаль расставаться: ты подарила мне самые счастливые дни в жизни, — он обнял ее и крепко поцеловал. Она прильнула к нему, и ее слезы покатились и по его щекам.
— А вот это зря, — с улыбкой пожурил он ее. — Ты умная, сильная женщина, должна понимать, что счастливой жизни не бывает, бывают лишь счастливые мгновения. И они еще у нас впереди. Надо только уметь надеяться и ждать.
— Я буду ждать! — горячо заверила Лена.
Они попили чай, и Валентин, взяв свой «дипломат», достал оттуда мешочек с золотом — приготовленные очередные сто граммов для продажи Семену Яковлевичу.