— Во-о люди — ком золота! Сами живут и другим дают.
И не так уж редко кладовщик и Василий Корнеевич распивали даровую бутылочку. Жили они под одной крышей, работали вместе, а особенно по пьяному делу приходило и взаимопонимание. Да и что делить на этом свете: у кладовщика Самсоныча — одиночество: ни детей, ни плетей. Тимонины — квартиранты. И тут уж, слава Богу, все трое нужны друг другу.
Лишь одно мешало. Василий Корнеевич, покусывая онемевшие хмельные губы, никак не мог понять — почему ему не нравятся шоферы Капитоновы: ни Вадим, ни Никодим, хотя красивые из себя мужики: в каждом, килограммов по сто с гаком. Грузили в машину деревянные бруски и доски они играючи, без всяких кранов и автопогрузчиков.
— Не перевелись на Руси еще богатыри! — кивал на них Самсоныч.
Как-то Варвара принесла мужу на пилозавод теплый обед. Потом супруги сидели за столом в конторе Самсоныча. Сам кладовщик куда-то отлучился, Василий Корнеевич ел пирожки с картошкой и прихлебывал магазинным молоком из термоса, шутил: «Жидко тут доятся городские коровы», а Варвара смотрела в окно. Там как раз грузили на машины пиломатериал братья Капитоновы. Находились они, правда, вдалеке — метрах в ста.
— Энти, что ли, нашенские? — кивнула на них Варвара и обернулась к мужу. — Припоминаю, не раз их видела в Парадном.
— И я, — отозвался Тимонин. — Только вот не могу вспомнить, откуда знаю. Башка совсем старая стала и пустая.
— Постепенно весь район в город приедет. Немало уж Парадненских живут тут. Бывает, встречаются на улицах. И всех, наверное, в район тянет.
— Это уж точно, — согласился Василий Корнеевич. Он понимал жену и разделял ее чувства.
В дождливое лето Варвара собралась на прополку огородов — трава выросла, как на дрожжах, да и обиходить заброшенный дом тоже надо. Без хозяев он как-то быстро приходил в негодность: крыша над верандой как бы отошла от общего сруба, и это место протекало. В избе завелась крыса, такая наглая! Не только не убегала от Варвары, а старалась ухватить за ногу. Варвара в прошлый приезд воевала с ней кочергой, а теперь думала: «Эта новая хозяйка весь кухонный стол, наверное, изгрызла и до круп добралась». А они сегодня вон как подорожали.
Василий Корнеевич опять не поехал с женой, хотя мог взять отпуск. И Варвара не разделяла его постоянства. «Однако шибко же его напугали, если он год уже не кажет в родную избу глаз». Варвара и обижалась на мужа, и по-женски жалко ей было его. На этот раз она пробыла в Парадном долго, около месяца. Родной сад-огород отогрел ей душу, поднял настроение и силы. Странное явление, от земляных работ устаешь, как лошадь — и в то же время, ты самая счастливая, потому что у тебя есть этот приусадебный клочок, твоя собственность, твои владения. Конечно, те люди, у которых есть власть, есть госдачи, они никогда не поймут маленького человека. Они дерутся за власть, эту нелепую игрушку, они стараются ухватить все в этом недолгом мире и страшно недовольны, по сути, несчастны, если у них что-то не получилось. А маленькому человеку так немного надо, почти как мышке-норушке: свой уголок на земле и повседневную работу, которая всегда почему-то ценится так ничтожно дешево. А между тем эта рядовая работа кормит всех сверху донизу и ею держатся государства.
Перед возвращением в город Варвара поехала к старухе-матери и отчиму в Орлянку — поселение в том же Северном районе. Она помогла старикам кое в чем по домашнему хозяйству: помыла окна, выскоблила крыльцо и привезла, как обычно, денег, заказав местного лечебного меда — у стариков было шесть ульев. А вокруг донник и сказочная душица, цветущее луговое царство. Варвара не удержалась (накануне прошли теплые дожди) и собралась за грибами. Под старыми березами у дороги обязательно выскочили моховички, а то и ранний белый гриб, а в осинниках, на склоне, ежегодно водились красноголовые подосиновики. С этим бегством в город Варвара уже позабыла ароматный грибной запах. «Надо обязательно насобирать колосовичков, задразнить Василия и выманить в район», — рассуждала она. И все, конечно, понимала: что в городе он может заработать большую пенсию, да и рабочий день на пилозаводе короче, чем в сельской местности, но родные просторы, как детство, постоянно манили к себе и бередили душу.
Варвара уходила все дальше от села. Лесные запахи дурманили ей голову: она уже наперед знала, это ветерок потянул с низины, а там цветущая мята. А это повеяло на нее цветущими липами — и пчелы тут как тут, басовито гудели над деревьями. А на полянах, насколько хватало глаз, белела ромашка и кашка терпкого тысячелистника. Среди них багровые шишечки клевера, метелки мышиного горошка — чего только нет в родном лесу. Комары лезли и в рот, и в нос, хотя Варвара и побрызгала зеленую косынку спецсредством. Комары вытеснили ее на окраину леса. К полудню Варвара насобирала с десяток ранних груздей-белянок, на крохотной, с пятачок, полянке взяла с пол-лукошка смуглых опенков. И не теряла надежды отыскать боровики. Лес тут заметно загустел, давно не было проредок, и сухие палые деревья местами образовали завалы. Раньше-то все до хворостинки, собиралось, а теперь в село протянули газ, привозили по местной узкоколейке уголь, торфяные брикеты — и на местные дрова мало кто зарился.