— Понимаете ли, день рождения у моей старухи, малость отметили после работы, — объяснился он.
— Который раз в этом году? — спросил Васькин.
— Что, в который раз? — не понял Нечаев.
— День рождения, говорю, в который раз?
— Ну вот… и вы не верите! — притворно обиделся Евгений Иванович.
— Машину заказал? — спросил Васькин.
— Конечно, конечно!
— Но где она? — Борис Николаевич посмотрел на часы.
— Должна быть.
Выделенный в распоряжение Васькина газик подошел только через полчаса после появления Нечаева.
— Ну-у и порядок, что же мы успеем сделать! — завелся Борис Николаевич. На лице у него выступили красные пятна.
— Я рассчитывал, вы прибудете к обеду. Из областного центра до нас сто пять кэмэ.
Васькин уже не скрывал своего раздражения.
— Хоть день можно поработать на трезвую голову?!
— Так совпало.
— А если бы Матков приехал! Скандал бы был.
— Ну что теперь, — пожал плечами Нечаев. — Не убивать же меня.
— Один раз бы стоило!
И эта серьезная шутка сгладила отношения.
— Новожилов тебя предупреждал, что его терроризируют? — продолжал Борис Николаевич.
— Было дело. Я принял меры. Но район, сам понимаешь, как большая деревня. Тут ничего не сделаешь скрытно.
— Что ж ты тогда не встретил нас вчера, если так информирован? Эх, Нечаев, Нечаев! — обнял его, шагая рядом, Борис Николаевич. — Не дослужишься ты до капитана!..
Шутка Евгению Ивановичу понравилась.
— Это уж точно! — согласился он. И рассмеялся до слез.
— Что ж, едем в Орлянку?
— Едем.
Служебный изношенный газик нырял по горам и долам, как по волнам, и с непривычки Бориса Николаевича на такой дороге укачивало. Затем шоссе кончилось, и покатили по проселочной дороге. Кутаясь в пыль, не так уж скоро «добежали» до заброшенной, одни только фининспекторы знали сюда дорогу, забытой Богом Орлянки. Сравнительно опрятного села. По-летнему широкая улица была безлюдной, только разномастные собаки скопом преследовали газик.
Заскочили в правление совхоза, кирпичное под шатровой крышей здание, застали случайно агронома, миловидную женщину лет тридцати пяти, и худенькую девочку-секретаршу.
— Анастасия Романовна Белова, — представилась агроном. — Мне надо ехать в поле. Могу уделить вам минут пять-десять.
О находке в кормовой кукурузе Белова говорила неохотно. И косилась на старшего лейтенанта Нечаева. Наконец сказала:
— Он присутствовал при расследовании. И в курсе дела, а что я могу добавить?..
Затем на газике съездили на скотный двор — и там подтвердилось уже известное. Никаких дополнительных новостей. Народ заметно осторожничал. Каждое слово, особенно женщин, нужно было вытягивать. На общественном пруду рыбаки — белоголовый старик и двое подростков — добывали бредешком карпа. Ничего они тоже для розыска не добавили. И чувствовалось: Нечаев только мешает выездной группе.
— Значит, в гости приехали? Городские? — справился старик у следовавшего за ним Коваленко. — С ведерко рыбы дадим, но достаньте сетку или сумку. У нас с тарой туго.
— При чем рыба, дед? — пожал плечами Виктор. — Мы же не за ней приехали.
— Дак без корысти Нечаев не ездит, — засмеялся старик беззубым ртом.
Виктор вежливо отвел его в камыши.
— Как это понимать? — спросил он.
— Как хошь, так и понимай, молодой человек. Мне уже семьдесят один, и я скрывать ничо не стану. Ни перед областными, ни перед местными органами.
— Ну-ка отойдем, дедуль, еще подальше в сторонку, — попросил Виктор. Ветер волнами гулял по камышам, роняя сказочные шорохи. И разговор тут никак нельзя было подслушать. Коваленко придвинулся к старику вплотную.
— Давай все тайны.
— А сам их не знаешь?! — старик глянул с недоверием.
— Не знаю.
— А зачем же прикатили?
— Это я объясню.
— Ну ладно, — почесал старик указательным пальцем белую голову. — Приятно тебе аль нет это слышать, однако, Нечаев тут — первый жук.
— Значит, жулик?
— Нет. Он сам ничо не ворует. Лишь наедут с нашим директором Ванькой Шориным: «Налови, Митрич, рыбы». Здоров ли, хворый ли — идешь ловить. Иначе худо будет. С работы попрут. Скажут, отдыхай на пенсии. А на ней сегодня хрен отдохнешь — с голоду сдохнешь. Али в стадо прикатят на этом задрипанном газике оба «генерала» Ванька Шорин и Женька Нечаев. И сразу пальцем кажут пастуху: «Зарежь нам вон ту овцу. Хотим год Козла отметить! Ты знаешь, в этот год оба наших президента родились». Может, конечно, и большой это довод. И попробуй, не подчинись! Вот такая у нас демократия, парень. Хоть суди, хоть что, а молчать я боле не стану. По стране аренды дают. Свой надел, свое стадо — плохо ли! Но спроси у председателя Ваньки Шорина землю! Али стадо! Он тебе выдаст такую волю, три дня икать будешь. Так что, парень, у нас все по-старому: земля и стадо государственные. Произвол как после войны, в сорок шестом, даже еще хуже. И новые законы — хорошие, может, и есть, но пока из Москвы дойдут, — и я помру, и мои внуки.