— Вот как! — засмеялся Васькин. И невольно потер руку об руку. Новость показалась ему сногсшибательной. — Каковы же причины раздора, не проверил? — спросил он.
— Для этого пришлось ехать в строительный кооператив на загородные дачи. И опять неувязка, — Коваленко постучал пальцем по блокноту. — Причиной раздора, Борис Николаевич, стали голубые «Жигули», которые покойный отец завещал Вадиму. Братья перессорились не на шутку. Никодим пытался изувечить деревянным колом и машину, и брата. Еле с ним справились. Удерживали всей улицей, кое-как уговорили. Одним словом «Жигули» еще полтора года назад братья продали. Деньги поделили. Судя по отношению друг к другу — не поровну.
У Бориса Николаевича пропал весь интерес к докладу.
— Что ж, вся версия наша рассыпалась?..
— Почему же! — Коваленко пошуршал страницами блокнота. — Совсем даже нет.
Васькин с надеждой посмотрел на него. Потрогал, а затем и почесал левый глаз.
— Мог же быть Вадим не с братом, а с кем-то на голубых «Жигулях».
— Это маловероятно.
— Но почему, Борис Николаевич?
— Делить убийство с братом — уже тяжкий груз. А с чужим человеком — это сверхопасно.
— Но ведь с целью грабежа!..
— Какой грабеж! Изнасиловали женщину, сняли серьги, колечко. Риск ради мелочи. Чепуха какая-то!
— Мне так не показалось.
Борис Николаевич обхватил руками голову, поморщился. Его донимали боли, наверное, подскочило давление. Он порылся в столе, где у него валялся медный браслет, и надел его на левую руку.
— Ты понимаешь, — сказал он Коваленко. — Твои открытия откинули нас в розыске за нулевую черту.
— Так в чем же я виноват, товарищ капитан?
— Ни в чем, конечно! В нашем деле нередки промахи. Идешь по следу, хватаешь преступника за хвост, а это — бумажный змей. Или подсадная утка. Обидно очень.
— Но сейчас — ни то, ни другое…
— Это еще хуже, Виктор. Не исключено, что мы даже не попали на след. Лишь играем в поиск.
Варвара не могла оставаться дома одна.
— Вот боязно мне стало жить — и все! — призналась она мужу. — Будто я малое дитя.
Василий Корнеевич за нее беспокоился, а Петрович, у которого Тимонины квартировали, подшучивал над ней:
— Что ж, пора. Люди в нашем возрасте в детство впадают. Иные даже в куклы играют.
Однако он подумал о судьбе Варвары всерьез и пробил ей ставку уборщицы при конторе лесопильного завода — теперь она день-деньской находилась на людях и при своем Василии Корнеевиче. Уж это ли не счастье! Малая работа, а все-таки занятость, идет семье копейка. На хлеб, на соль, детям и внукам — на гостинцы.
К концу августа строительный кооператив дачников вывозил со склада оставшийся договорной материал. По этому поводу Никодим Капитонов принес Петровичу очередную бутылочку. Так сказать, премиальную. В межхозяйственных отношениях уж такие неписаные законы: не подмажешь — не поедешь.
— Сам председатель кооператива прислал, — сказал, широко улыбаясь большим ртом, Никодим. — Говорит, низкий поклон и мои почтения Петровичу, доски получили что надо, без сучка и задоринки. Бруски тоже — первый сорт. Недостачи нет. Будем держать контакт постоянно.
— А куда денется ваш председатель! Конечно, хорошо поет, и мне приятно. Но пиломатериалы только у нас, так что не обойдется.
— Это уж верно, Петрович.
— Еще бы не верно! — хамовитости кладовщику не занимать. Но и доброты тоже.
Братьев Капитоновых, чтобы не остаться в долгу, Петрович пригласил отобедать. Как раз Варвара сварила уху из судака, с петрушкой, лаврушкой и другими приправами. И хороший арбуз у речников купила.
Вот тут и получился стоп-кадр. Столкнувшись носом к носу, Василий Корнеевич и Вадим Капитонов оторопели. Вернее, растерялся Вадим и даже попятился. А к Тимонину как бы перешла чужая растерянность. Неловкая пауза растянулась на минуту.
— Ты откуда тут, Василий Корневич?
— Оттуда, откуда и вы с братцем. Из Северного района.
— И давно?
— Уже стаж заработал.
Конечно, посмеялись, по-свойски поздоровались. Огромной лапищей Вадим тряс тонкую руку Тимонина. Но какой-то серый налет испуга на лице Вадима остался. Заметно было, что удивлялся он притворно.
— Куда не кинь камень, везде найдешь наших, если не с Парадного, так из района.