- С ней все будет хорошо, - говорит Алекс, положив руку мне на плечо. - Морган там, держит ее за руку. И если что-то пойдет не так, Ларс подстрахует, чтобы Светлые врачи сделали все необходимое. Верь, брат. С твоей королевой все будет хорошо.
- Но почему тогда кажется, что ей так... больно? - я не упускаю из вида, что мой голос надломился, но мне плевать. - Я имею в виду, что извлечение ребенка из чрева такой мучительный процесс. Но разве они не могут облегчить ее боль?
- Она тоже могущественная, и ее тело пытается исцелить себя, как только они ее режут...
- Что? - меня передергивает, когда дрожь прокатывается по телу.
- ... и она выжигает лекарства. Но молодая женщина там... она дитя своей матери. Она боец. И она справится.
Я выдыхаю и откидываюсь на спинку кресла, не много успокоившись от слов Алекса. Габриэлла боец. Она боролась за меня. За Нико. И сейчас борется за нашего ребенка.
По ту сторону дверей все смолкло. Повисла тишина, которая говорит мне, что что-то случилось.
Я вскакиваю на ноги, готовый мчаться к дверям, когда выходит Морган, одетая в бесформенную голубую одежду.
На ее лице усталость от того, что на протяжении нескольких часов она просидела рядом с лучшей подругой, пытаясь подбодрить ее словами.
Но сейчас, она кажется измотанной.
Я появляюсь прямо перед ней, в результате чего она вскрикивает от удивления.
- Черт подери, Дориан! - кричит она, целуя мою руку.
- Какие-нибудь новости? Как она? Что случилось? - когда Морган сразу не отвечает, я хватаю за ее тонкие плечи и стараюсь не слишком крепко сжимать.
Я в отчаяние, но знаю, если случайно причиню ей боль, то Ларс снесет мне голову и даже не посмотрит король я или нет.
- Она в порядке, - улыбается Морган. – Иди, проведай ее. Сейчас я понимаю, что у меня не было времени поправить Габриэлле прическу и макияж, так что не злись на меня...
Я уже ушел.
Я вхожу в родильную палату больницы как раз вовремя, чтобы услышать первый крик моего первенца.
Габриэлла улыбается, ее влажное от пота лицо сияет, как никогда прежде, когда ей передают в руки извивающейся сверток.
С дрожью в коленях я делаю шаг вперед и, наконец, вижу чистую, непорочную красоту - столь редкую и дивную, что моя грудная клетка сжимается и расширяется от переполняющих эмоций.
Я выдыхаю, когда эмоции проходят через меня, оттолкнув бесконечный поток радости в моих венах.
И в этот момент, внутри меня что-то переворачивается, заполняя последний кусок пустоты, которая так долго болела. И я чувствую, как мое темное сердце ломается пополам, но все еще бешено бьется, более живо, чем когда-либо.
Возможно, я пережил множество жизней, но никогда еще не чувствовал себя настолько живым, как в эту самую минуту. Сейчас, мое вновь пробудившееся сердце бьется ради них.
Конец книги!