Что же будет дальше?
Дверь на условный стук открыла молодая женщина. «Загвоздик» это определил по голосу.
Задерживаться смысла не имело, и «Загвоздик» засек время и пустился в обратный путь.
Возвратился Павел от «девахи», как и обещал, ко времени. Размягченный, ободренный, прошептал, дыша сивушным перегаром:
— Ну и деваха попалась, скажу я тебе, Тереха! Пламень! Кабы не война, ей-ей женился бы. Первача хочешь? Это она для тебя дала. Гляди — целую флягу нацедила.
— Спасибо, на службе не пью, а в детстве мама возбраняла, — разминая ноги, ответил «Загвоздик» и потянулся к часам.
— Делу учила твоя мама. Ну да ладно, после выпьем. И чесночком закусим. Тогда никто не догадается.
К полудню в штабной землянке собралось командование. Зам по разведке доложил: трижды «Загвоздику» предоставлялась свобода действий, но он воспользовался этой возможностью только сегодня. Проверил, куда уходил Губарь. Наблюдение провел в высшей степени конспиративно.
— Вот-вот должны последовать и другие действия, должен же он хозяевам дать знать о себе, — сказал командир. — Может, у него есть связные в отряде, кроме двух дружков?
— Пока не выявлены, проверяем, — сказал зам по разведке, — «Загвоздик» активен, много общается. Анализируя его поведение, можно отмечать порою излишнюю скромность, а порою некую браваду. То ли он чего-то ждет, то ли заметил что-то у нас.
— А как те двое?
— Нормально. Ничего подозрительного, ведут себя вполне сносно.
— Так что же будем делать? Очевидно, надо подумать, каким путем активизировать его действия?
— Пусть Губарь повторит свой «визит» к подружке, — сказал начальник штаба. — Да пусть еще ненароком выболтает «Загвоздику» что-нибудь. Ну, к примеру, что нам надо пополнить боеприпасы и командование готовит налет на Восинский гарнизон.
— Собственно говоря, тут уже не болтовня, а предательством попахивает. Мы ведь в действительности заканчиваем разработку плана налета на этот гарнизон, — констатировал заместитель командира отряда по разведке. — Но в этом плане мы предусмотрели возможные вариации, в том числе и участие в нем «Загвоздика». Вся суть операции «Лес-два» будет сводиться к широкой дезинформации противника. Если, конечно, «Загвоздик» к тому времени наладит связь с Шульце. План командиром утвержден. Детали будут корректироваться в ходе операции.
— Как вы заметили, главным в этом звене является связь «Загвоздика» с Шульце, — подытожил командир, — нам это чрезвычайно важно.
На другой день, ближе к вечеру, Павел отозвал «Загвоздика» в сторону и спросил:
— Ты никому не проболтался, что я ночью в деревню бегал?
— Еще чего выдумал, — ответил с напускным безразличием.
— Я почему спросил? Знаешь? Потому что начальство распорядилось в караул меня. Отсюда в деревню не сбегаешь. Сразу схлопочешь, что и жить не захочется. Хорошо, что комвзвода оказался рядом. Вообще-то служба везде не мед. Зато во внешней охране в деревню сбегать можно. Сегодня я ее позарез увидеть должен. Душа горит. А то скоро жаркое дело предстоит. В Восино двинем, фрицев да бобиков-полицаев твоих колошматить.
— Почему же моих? — обиделся «Загвоздик».
— Да ты не сердись. Я это так, по привычке. А на то, что ты в полицаях прежде ходил, мне наплевать. Мне важно, каков человек стал сегодня, а не каким был вчера.
С наступлением сумерек Павел и «Загвоздик» снова затаились в секрете и все на том же месте. Дождавшись темноты, Губарь шепнул:
— Ну, брат Тереха, я пошел к Ольге.
— Давай дуй, — отозвался «Загвоздик», — только аккуратнее и не задерживайся лишне.
Оставшись один, он еще с полчаса лежал неподвижно, затем выполз из ельника и, низко пригибаясь, побежал по заросшей пахоте в деревню Зеленое поле.
Утром зам по разведке в штабной землянке докладывал:
— До деревни «Загвоздик» добрался за тридцать минут. Обратно и того быстрее. Двигался быстро, но осторожно, иногда останавливался, прислушивался. В деревне не плутал, шел, видно, по известному адресу. Направился прямо к хате Алексютовича. Дверь ему открыли тут же. Вышел из хаты через десять минут.
— Значит, к Алексютовичу наведался? — переспросил Варкиянов. — Сюрприз! Мы этого типа чуть было в отряд не приняли. Не знаю, что нас от этого удержало? Мне лично не пришлась по душе его угодливость.
— В отряд не взяли, а на примету взяли, и это хорошо, — заметил командир, — значит, не ошиблись. Ну а теперь партизанским судом судить будем. Правда, придется пока повременить.