В новую жизнь уйдет с детьми, может быть, и он, захватив от прошлого только воспоминания, да старую, от деда оставшуюся, деревянную тарелку, которую он хранит сейчас, как память о еще более древних временах, да колыбель, расшитую бисером и медными с двухголовыми птичками пуговицами, где спали по очереди шестеро его ребят, а когда-то и он сам.
На лыжах с ружьем, а когда не было ружей — с луком и стрелами, но всегда с верным помощником — собакой лайкой — всю зиму промышляет охотник белку, куропатку, глухаря.
Рис. Феди Сергина.
Вот почему он с такой теплой лаской и гордостью наблюдал, как Федя рисунками рассказывал мне об уходящей лопарской жизни. Он помогал ему, советовал, исправлял.
Помогали и все остальные: и мать, которой как будто не до рисунков, и шестилетний Исаак, и маленькая сестренка Оксу.
Рассказывали, показывали, торопились, как будто боялись, что не успеют, что я уйду или, если замешкаемся, вместо вежи уже будет стоять светлый, большой дом.
Феде одиннадцать лет. Он знает и умеет все, что надо было знать и уметь лопарю, а глядя на его карту, которая помогала мне дополнить и исправить карту, сделанную когда-то учеными людьми, я верю, что он узнает и сделает для своего края много, чего не знали и не могли сделать его деды.
Я знаю, что Федя будет жить не в дымной веже, а в большом, светлом доме, хотя он и забыл написать о том, что с братом Ваней они уже вторую зиму учатся в школе.
Весна в Лапландии.
Рис. Феди Сергина.
ОТ РЕДАКЦИИ
Мы обрадовались Фединой посылке. Федя скуп на слова, но слова его толковые, веские. Он рассказывает о своей родине, как настоящий хозяин.
Он чувствует и знает каждый бережок, каждую протоку своего озера. Суровую, подчас жестокую, но родную природу Федя крепко любит.
На его рисунках есть чему поучиться. Оказывается, карта — с домиками, с летящими гусями, елками, лодочками — эта веселая карта внесла серьезную поправку в печатную карту.
По Фединым рисункам будто читаешь жизнь далекой лапландской тундры, где осушенные вековые болота родят пышные колосья пшеницы, а в каменистых ущельях тундры зажигаются огни новых городов.
Федя не один. В нашей молодой социалистической стране, в других местах, другие ребята и девчата, как и он, с малых лет впитали в себя окружающую природу. Они пытливы, наблюдательны, они сумеют сами выискать и других расспросить — стариков и молодых — о прошлом, настоящем и будущем своего края, о его природе, о тех людях, которые своими талантами и творческим трудом поднимали природные богатства своих полей, лесов, гор, рек, озер от запустения и отсталости к новой, социалистической жизни.
Обо всем этом ждем от наших читателей таких посылок, как Федина, — из живых рассказов, рисунков, фотографий, образцов почв, растений, описания животных и особенностей жизни их родного края.
Строительство в Кировске.
Рис. П. Рябова.
Предки и потомки
В. Меннер, А. Гарф
Ученый никогда первому впечатлению не верит. Вот, например, есть в Африке пушистый зверек — даман. Жизнь он ведет такую же, как наш хомяк. А ростом с кролика.
К какому же виду его причислить: к хомякам или к кроликам?
И вот ученый прежде всего раскрывает зверю рот: какие зубы? Потом смотрит на ноги: какая лапа? А вместо лапки у грызуна дамана вдруг оказались копытца. Но копыта бывают только у копытных: лошади, свиньи, бегемота. Значит, даман вовсе не крыса, не кролик, не хомяк. А кто же? От каких произошел предков? Тут приходится пласт за пластом ворошить всю землю. И чем глубже копали ученые, тем удивительней становились предки дамана.
Они, эти предки, оказались со свинообразными резцами и четырехугольными бугорчатыми зубами, с вытянутой мордой. Но удивительнее всего то, что предки крохотного дамана оказались очень похожими на предков слона: зубы те же, копыта те же. Значит, ройся дальше. И дорылись, наконец, до остатков небольшого, ростом со свинью, зверя — меритерия. От этого меритерия произошли пушистые малютки — грызуны даманы — и толстокожие гиганты — слоны. Кости меритерия ученые открыли в древнейших пластах, которые отложились сорок миллионов лет назад.
На этой же глубине, вместе с меритерием, нашли другое животное — эотериум, с такими же свинообразными резцами и четырехугольными бугорчатыми зубами. Меритерий жил на суше. Эотериум, наоборот, обитал по краям залитых морем лагун, постепенно приспособляясь к жизни в воде.
Его конечности превратились в широкие ласты. Задние ноги сильно сократились, но тазовая кость с хорошо развитым срединным отверстием показывает, что когда-то у эотериума были такие же ноги, как и у меритерия. В морде, сильно удлиненной, замечается раздутие передней части. Она загибается вниз, но зубы— зубы точь-в-точь, как у наземного меритерия.
Это было сорок миллионов лет назад. Но раз у них одинаковые зубы, значит, если покопаться еще глубже, найдешь еще одного общего предка.
Как коневод по зубам смотрит, сколько лет лошади, так и ученый по зубам скажет, сколько миллионов лет назад существовал тот или другой вид.
Время шло.
Африка окружена водами. Пустыня Сахара и будущий Египет, вся Нильская долина — все это поглотило море. Наземные предки слона и дамана в плену. Им нет пути из тропического леса.
Совершенно в другом положении оказались потомки эотериума — сирены. Их не отпугнула вода. Наоборот! Питаясь сочной береговой растительностью, сирены расселялись все дальше и дальше вдоль берегов. И уже тридцать миллионов лет назад сирены жили в Европе.
Но, конечно, это были не прежние свинообразные звери. От жизни в воде у них совершенно отмерли задние ноги и сильно разрослась та складка кожи, из которой впоследствии развился хвостовой плавник. Этот плавник теперь — главное средство передвижения сирен. В связи с этим меняется и скелет. Кости таза, в которые упираются ноги ходячих животных, превращаются у плавающей сирены в две палочки. Тело становится китообразным. Резко укорачивается нижняя губа. Сильно развивается передний вырост морды. Совершенно исчезают передние зубы, и на их месте образуется роговой нарост, служащий для обрывания травы.
Таким образом, уже тридцать миллионов лет назад у сирен выработался тип, очень близкий к современной морской корове, которая живет и сейчас в устьях крупных рек по берегам Африки.
Но сирены, начав так быстро превращаться в морских животных, все-таки не вышли в океан. В открытую воду их не пустили тогдашние хищные киты. Сирены не выдержали соперничества с этими грозными морскими гигантами: они остались жить в устьях рек. Их развитие остановилось. В наши дни сирены уже доживают свой век.
Африканский слон.
Меритерий — предок слога дамана и морской коровы.
Даман.
Морская корова.
Судьба у наземных потомков меритерия была другая. Постепенно приспособляясь к различным условиям жизни, от меритерия произошли две группы: мелкие, которые вели жизнь грызунов, и громадные палеомастодонты.
Группа мелких животных широко распространилась по всей Африке и дала начало современным африканским грызунам-даманам. Двадцать миллионов лет назад, когда с материков схлынуло море, когда после ряда катастроф земная кора сморщилась, образуя складки будущего Альпийского хребта, когда Африка, Европа, Азия и Америка слились воедино, тогда даманы двинулись за пределы своей родины. Но тут им не повезло. Азиатские и европейские грызуны — хомяк и крыса — загнали даманов обратно в леса тропической Африки, где они сейчас и вымирают.