Как известно, атеросклероз сопутствует преимущественно людям пожилым. С ним борются терапевты, специалисты по вопросам питания. И хирурги не остаются в стороне от решения этой важной проблемы: они помогают больным, когда атеросклеротические бляшки закупоривают крупные артерии, например брюшную аорту или артерии ног. Хирурги для восстановления кровотока вшивают в сосуд специальную пластмассовую трубку. Подобные операции — большой шаг вперед. В дальнейшем предстоят поиски способов операций на более мелких и труднее доступных сосудах рук, шеи, головы.
Атеросклероз — одна из причин инфаркта миокарда. Когда он случается, в той или иной степени истончается стенка сердца. Б. В. Петровский предложил удалять рубец мышцы, укреплять стенку сердца с помощью лоскута, вырезанного из диафрагмы, и успешно сделал более 80 подобных операций.
Много внимания уделяется и другому важному вопросу — изучению гипертонической болезни, особенно у людей молодых. Их лечат терапевты. Исследования последних лет дают основания полагать, что некоторым больным лучше помогут хирурги. Операции стали производить в тех случаях, когда известно, что гипертония возникла вследствие сужения или закупорки почечной артерии. Распознают сужение артерии с помощью контрастного вещества, введенного в кровеносную систему. Рентгеновский снимок позволяет увидеть это нарушение. В клинике суженную артерию заменяют пластмассовой, и кровяное давление снижается до нормы.
Разрабатывая жизненно важные проблемы, хирурги все глубже проникают в область тех болезней, которые до последнего времени считались сугубо терапевтическими.
Но чем больше расширяются возможности хирургии, чем больше органов оперирует хирург, чем сложнее их функции, тем надежнее должна быть подготовка к операции.
Электрокардиограмма, зондирование сердца, послойные я серийные снимки грудной клетки, различные функциональные и диагностические пробы помогают выявлять болезнь, получать представление о состоянии и возможностях организма. Сотни тончайших исследований проводятся ежедневно в клинико-диагностической лаборатории института. Современная аппаратура дает возможность автоматически определять количество билирубина и холестерина в крови, кислотность желудочного сока и других жидкостей ‘ организма. Исследования все усложняются, затрагивают мельчайшие структуры организма. С помощью так называемого пламенного фотометра можно быстро определить количество микроэлементов (калия, кальция и натрия), содержащихся в жидкой части крови и эритроцитах. А это бывает необходимо перед операцией на сердце. — натрий и калий важны для функции сердечной мышцы. И если их не хватает, врач обогащает рацион питания микроэлементами.
* * *
Аудитории, коридоры, операционные… Лифт спускает нас на первый этаж. Здесь мы встретились с Борисом Васильевичем Петровским.
— Мы, хирурги, вторгаемся в пределы многих органов с помощью могучей науки и техники нашего века, — говорит он. — Достижения хирургии подчас граничат с фантастикой. Но хирургия не исчерпала своих возможностей. Будущее за пересадкой органов. Важную проблему преодоления барьера несовместимости при этих сложных операциях решают в наше время иммунологи, биохимики, физиологи — творческие коллективы, объединяющие людей самых различных специальностей. Перспективно и другое направление — создание портативных искусственных органов.
— Советское государство снабдило нас всем необходимым, наша клиника-институт блестяще оснащена. Коллектив окрылен открывшимися перед ним возможностями завоевания новых высот медицинской науки. Мы надеемся внести существенный вклад в решение жизненно важных проблем!
В послеоперационных палатах и каждой кровати подведены кислород, закись азота и вакуумный отсос.
На специальном щитке — своеобразный пульт управления: освещение, радио, сигнальная кнопка. Нажмешь на нее и у поста дежурной сестры зажигается лампочка.
Б. В. Петровский всегда поможет своим ученикам разобраться в сложном случае
Рентгенолог и хирург обсуждают результаты исследования, произведенного с помощью новейшей рентгеновской аппаратуры
Наука торжествует победу
Д. Орлова
Никогда не забуду это совсем еще недавнее пыльное и жаркое лето, когда впервые прозвучало в Подмосковье пугающее слово «полиомиелит». Газетные статьи поясняли его в скобках — детский паралич — и от этого пояснения сердце сжимало леденящей тревогой.
По радио передавали беседы «Как уберечься от полиомиелита». Матери жадно приникали к репродукторам и отходили неуспокоенными: было ясно, что уберечься от полиомиелита трудно. Его возбудитель — мельчайший из вирусов — месяцами сохраняет свою жизнеспособность в воде, на продуктах. Он хорошо переносит самые низкие температуры, не боится спирта и эфира. Его могут распространять мухи, он может разноситься с пылью. Болезнь заразительна с первых дней, а первые ее признаки неясны и расплывчаты: она похожа на грипп, на ангину, на безобидное кишечное расстройство. Ребенок может казаться почти выздоровевшим, когда внезапно накатывает вторая волна, влекущая за собой паралич.
Постепенно все узнали то, что раньше было известно только специалистам. Полиомиелит — отнюдь не новая, а очень древняя болезнь, поражавшая людей еще во времена египетских фараонов. Но по какому-то неведомому капризу природы она распространялась скачками, то затихая, то снова вспыхивая, упорно обрушиваясь на одни страны и минуя другие. Для Америки, например, полиомиелит уже давно стал национальным бедствием, а в Советском Союзе вплоть до пятидесятых годов встречался лишь как редчайшее исключение. И только после эпидемий, прокатившихся почти по всему миру, случаи полиомиелита участились и в СССР.
Было страшно читать: в 1952 году в США зарегистрировано 57 тысяч больных полиомиелитом. Неужели же эта беда, до сих пор обходившая нас стороной, грянет и над нами?
В то тревожное лето матери еще не знали, что уже воздвигается преграда на пути болезни, что Советское правительство отпустило средства для срочного развертывания специальных научно-исследовательских институтов, что группа крупнейших наших вирусологов выехала в Америку, чтобы ознакомиться с опытом зарубежных коллег.
Американский ученый Солк создал профилактическую вакцину против полиомиелита; ее действующим началом был вирус, убитый формалином. Но первые восторги, вызванные этим открытием, сменялись разочарованием: вакцина не всегда проявляла свою защитную силу. К тому же необходимость повторных уколов затрудняла массовые прививки. А ведь именно массовость — первое условие эффективности любой профилактической вакцины.
Советскую живую вакцину против полиомиелита отправляют во многие страны мира
Внимание советских вирусологов привлекли опыты другого американца — Альберта Сэбина. Он работал над «живой» вакциной, не убивая вирус, а упорно меняя его свойства.
Все зло вируса полиомиелита заключено в его избирательной способности поражать именно нервные клетки. А что если поселить вирус на ткани, полностью лишенной таких клеток, если заставить его обходиться без этой его излюбленной среды? Может быть, он, как все живое, приспособится к новым условиям, приобретет иные качества?
И вот в Ленинграде, в Институте экспериментальной медицины, начинаются опыты. Профессор А. А. Смородинцев спешит, он знает: от успеха его работы зависит жизнь и счастье тысяч детей.
Но что значит «спешить» для того, в чьих руках смертоносный вирус? Может ли он позволить себе хоть малейшее отступление от скрупулезной методики исследования, может ли отказаться от первой, второй, десятой проверки уже почти бесспорного факта?