Селектор передач стоял на D — движение. Регулятор печки — на 20 градусах. Радио — на самой малой громкости.
— Да, — сказал Ричер.
— Что, по-вашему, здесь произошло? — спросил Холланд.
— Не знаю.
— Почему он не поехал прямо домой?
— Не знаю.
— Он искал убийцу, — решил Холланд. — Но у него не было такой задачи. Хотел произвести на вас впечатление.
— На меня?
— Вы, можно сказать, сделались его наставником. Помогали ему. Может быть, даже вели. Обсуждали с ним ситуацию. Он хотел раскрыть дело. Искал вашего уважения.
— Или вашего, — возразил Ричер. — Может быть, хотел оправдать басню, которую вы запустили вечером по рации.
Молчание. Потом Холланд спросил:
— Что здесь произошло?
— Он увидел кого-то на стоянке. Скорее всего — в машине или в грузовике. Подъехал, остановился, борт к борту. Почти впритирку. Убавил громкость в приемнике, открыл окно, чтобы поговорить. Тот его застрелил. Он повалился и умер, нога сползла с тормоза. Машина въехала в стену.
— Картина такая же, как с адвокатом.
— Похожая.
Оба стояли молча. Наконец Холланд спросил:
— Стоит поискать гильзу?
Ричер покачал головой:
— То же, что и с адвокатом. Гильза осталась в машине стрелка.
Ричер видел на лице Холланда немой вопрос. Кто был этот убийца?
Неудобный вопрос — и ответ неприятный. Ричер сказал:
— Теперь я понял, зачем я вам здесь понадобился. Чтобы я дал заключение. Я — не вы. Независимый голос.
Холланд не ответил. Ричер сказал:
— Давайте погодим. Подумаем минутку.
Холланд и Ричер поехали в полицию. Они подошли к столу, за которым работал Питерсон. Холланд сказал:
— Проверьте его электронную почту и автоответчик. Может быть, пришло что-то такое, из-за чего он туда поехал.
— Проверьте сами. Это ваше отделение. Я просто штатский.
— Не умею. Так и не научился. Я не в ладах с техникой.
Ричер повозился с телефоном и компьютером. Пароль не требовался. Было только одно сообщение от Ким Питерсон в начале седьмого, когда Питерсон с Ричером, просмотрев тюремную видеозапись, поехали обратно к Джанет Солтер. В голосе Ким слышался мужественно скрываемый испуг и покорность обстоятельствам: «Когда ты приедешь домой?»
Ричер зашел в электронную почту. Тоже одно стандартное вечернее сообщение дорожно-патрульной службы — всем полицейским подразделениям штата. Искать три угнанные из разных мест машины, а также насос «Исудзу» серии А, автоцистерну с противообледенительной жидкостью, похищенную двумя служащими коммерческого аэродрома к востоку от Рапид-Сити, и помповое ружье «Итака», украденное в Пирре.
— Ничего, — сказал Ричер.
Холланд сел.
— Три вопроса, — сказал Ричер. — Почему адвокат остановился на дороге, ничего не опасаясь? Почему Питерсон заехал на площадку? И почему он убит именно сегодня вечером?
— Ответы?
— Потому что адвокат не видел в этом опасности. Потому что Питерсон не подозревал об опасности. И потому, что вы объявили о найденном метедрине по полицейской радиосети.
Холланд кивнул:
— Убийца — один из нас. Полицейский.
Холланд и Ричер составили версию. Наличие продажного полицейского в городе объясняло, почему проверка приезжающих оказалась бесполезной. Продажный полицейский в машине посигналил фарами. Может быть, даже помахал рукой в перчатке — тогда понятно, почему осторожный адвокат затормозил на пустынной дороге. Продажный полицейский услышал победную реляцию Холланда этим вечером — тогда понятно, почему вскоре после этого погиб Питерсон. Холланд объявил, что завтра с утра Питерсон позвонит в Управление по борьбе с наркотиками. Продажный полицейский заехал на площадку и, может быть, возбужденно махал рукой — тогда понятно, почему Питерсон, ничего не заподозрив, подъехал прямо к нему. Продажный полицейский был вынужден поехать со всеми к тюрьме, когда раздалась сирена, — этим объясняется, почему Джанет Солтер осталась жива во время беспорядков в тюрьме. Холланд сказал:
— Это моя вина. Эндрю убит из-за того, что я объявил по радио.
— Я мог бы поступить так же. Не казните себя.
— Как я могу? Подозреваю, за всем этим стоит мексиканец.
— Платон, — сказал Ричер.
— Как он втянул нашего человека? Деньги?
— Чаще всего — они.
— Кто он?
— Не знаю.
— Кто-нибудь из новых, думаю. Я их почти не знаю. В отделении — бардак, и это тоже моя вина. Уже не справляюсь.
— Расскажите мне о Каплере, — попросил Ричер.