Всем этим внешним проявлениям каприза соответствуют сдвиги физиологических процессов в организме ребенка, выходящие за пределы нормы и отнюдь не безвредные для здоровья. У ребенка повышается артериальное давление, пульс становится или учащенным, или, наоборот, слишком редким, нарушается ритмичность дыхания.
Каприз — это резкое, крайнее выражение отрицательных эмоций, граничащее со «срывом» высшей нервной деятельности или равное ему. Любопытно, что и резкое выражение положительных эмоций приобретает подчас у ребенка аналогичный характер.
Некоторые дети, сильно развеселившись, разыгравшись, не способны остановиться, несмотря на строгий запрет; они визжат, скачут, прыгают. Подобное состояние ребенка порой доставляет родителям не меньшие трудности, чем каприз.
Чрезмерное эмоционально-положительное возбуждение может внезапно переходить и в состояние противоположное — состояние каприза или даже приступа, напоминающего истерический припадок взрослого. Сходство нередко дополняется навязчивым, громким смехом, близким к плачу, и непроизвольным мочеиспусканием как следствием потери высшего контроля над поведением и физиологическими отправлениями.
Частые «приступы» такого возбуждения способствуют, как правило, формированию черт безудержности в характере ребенка.
И каприз и чрезмерное игровое возбуждение представляют собой низшие, примитивные формы проявления эмоциональных реакций: это как бы возврат ребенка назад, к более раннему возрасту.
Если сравнить мимику, позу и характер движений плачущего ребенка первых месяцев жизни с мимикой, позой и пантомимикой ребенка 4–5 лет, капризничающего из-за того, что ему не дали мороженого, то они оказываются очень сходными. Это оглушительный плач с широко открытым ртом и сомкнутыми веками, беспорядочные, нецелесообразные движения; даже естественная для маленького ребенка поза — лежа на спине — воспроизводится падением на пол.
То же можно сказать и о чрезмерном возбуждении во время игры: оно воскрешает реакции, которые на определенном этапе соответствовали возрасту, естественно отражали положительное эмоциональное состояние.
Известно, что ребенку от двух до 7–8 месяцев свойствен так называемый «комплекс оживления». Увидев лицо хорошо знакомого ему взрослого или яркую погремушку, он сучит ножками, размахивает ручками, гулит, улыбается и громко смеется. Его движения представляют собой, говоря научным языком, «разлитое двигательное возбуждение».
Позже ребенок проявляет свою радость более сдержанно, например, только улыбкой или тем, что подбежит и ласково обнимет того, кому обрадовался; он может громко смеяться, не приходя при этом в общее возбуждение, а слишком возбудившись, успокаивается в ответ на просьбу или запрещение взрослого.
У детей, отстающих в психическом развитии, примитивная форма проявления эмоций сохраняется дольше, они позднее переходят к более умеренным проявлениям радости или огорчения.
Каким же образом можно воздействовать на ребенка, если он находится в состоянии каприза или чрезмерного возбуждения?
Опыт воспитательной работы показывает, что метод запрещения в подобных случаях наименее действен. Наоборот, он часто вызывает противоположный результат.
Более успешно можно успокоить ребенка методом отвлечения, стараясь приковать его внимание к какому-нибудь совершенно новому, необычному для него предмету или явлению.
Но нередко это бывает практически трудно сделать хотя бы потому, что ребенка не удается чем-либо заинтересовать: веки у него крепко сомкнуты, он ничего не хочет видеть; возбудимость остальных органов чувств тоже понижена — ребенок хуже воспринимает обращенную к нему речь, слабее реагирует на звуки.
Как показало изучение биотоков мозга детей раннего возраста, кривые биоэлектрической активности, полученные в момент крайнего проявления отрицательных эмоций, сходны с кривыми, полученными в состоянии дремоты. Но ведь в дремотном состоянии у ребенка сохраняется способность реагировать на определенные раздражители! Расскажем о ходе одного исследования, убедительно подтверждающего этот факт.
В момент, когда ребенку 3–4 месяцев давали бутылочку с молоком, звучал один, более низкий по тембру звонок. Если звучал звонок более высокий, молока не давали. Оказалось, что уже в этом возрасте у ребенка достаточно хорошо развит «оценочный» аппарат. Когда наступало время кормления и ребенок плакал, то звонок низкого тембра, превратившийся для малыша в сигнал кормления, немедленно приостанавливал этот плач. Звонок высокого тембра не оказывал никакого влияния.
Если же ребенок дремал, то в ответ на низкий звонок он начинал производить сосательные движения губами, а на высокий не реагировал.
Известно, что даже когда человек крепко спит, кора его головного мозга сохраняет какие-то очаги, к которым притекают раздражения из внешнего мира и которые способны к деятельности. По определению И. П. Павлова, это «сторожевые» пункты. Как классический пример деятельности такого пункта обычно приводится поведение спящей матери. Она устала настолько, что не слышит самых громких звуков вокруг, но мгновенно вскакивает при малейшем стоне своего больного ребенка.
Аналогичные «сторожевые», или «опорные», пункты, способные наиболее легко и быстро воспринять определенные раздражения, существуют и в коре головного мозга ребенка, который находится в состоянии крайнего эмоционального возбуждения.
Таким раздражителем не могут быть предмет или явление, абсолютно незнакомые. Это должен быть раздражитель, который и в обычном состоянии вызывает крайний интерес, сосредоточенность, а ведь всякое сосредоточение приостанавливает двигательное возбуждение.
Как же все это должно выглядеть в переводе с языка физиологии на житейский язык?
Наблюдая за развитием малыша, живя с ним и воспитывая его, надо все время поддерживать с ним живую эмоциональную связь, подбирая на каждом этапе его развития такие предметы, слова и рассказы, которые живо интересовали бы его.
Но они не должны бывать в постоянном обиходе ребенка, они должны даваться ему изредка, так, чтобы не вызвать полного удовлетворения его интереса, а следовательно, не исчерпать этот интерес.
Когда ребенок начинает капризничать или приходит в чрезмерное возбуждение, надо показать или рассказать то, что для него имеет исключительное значение, хотя и является знакомым. Для усиления действия раздражителя можно вносить в него некоторые элементы новизны, вызывая чувство удивления, обостряя интерес.
В отличие от отвлечения такой раздражитель будет гораздо эффективнее оказывать тормозящее действие.
Вот как рассказывает обо всем этом наблюдательная мать, применяющая подобные приемы.
«Иногда вечерком мы с Юриком сидим рядом на диване и смотрим картинки, читаем сказки.
— Расскажи про Мишу, — просит он.
— Хорошо, — отвечаю я, — расскажу, только немножко погодя.
Тебе хочется послушать, как Миша жил-жил в зоопарке, а потом соскучился, и пошел к заведующему, и говорит:
«Дайте мне, пожалуйста, ботинки, чулочки, штанишки…» — И вдруг сама себя перебиваю: —
А посмотри, Юрик, не принес еще дядя почтальон газету? — Или еще как-нибудь прерву рассказ про любимого Мишу, о котором мы иногда разговариваем.
Таким образом, сегодня я поддержала интерес к нему, напомнила Юрику о Мише по его же просьбе. Порой напомню сама:
— Помнишь, Юрик, как Миша надел ботинки, штанишки, курточку и собрался в кино? А билета-то у него нет! Начал Миша плакать, и добрый мальчик ему говорит…
Но вот в нашей жизни с Юриком наступает черный час. Не желает Юрик убирать сам игрушки! Конечно, причина тому есть: вчера уложили его немного позднее обычного,
Разве станешь капризничать, если интересные не выспался он, а днем в яслях еще профилактическую прививку сделали.
Не виноват малыш, я уж как противно капризничает: взял нехотя Чипполино, и не как следует, а за ногу, и нарочно выпустил из рук на пол, выгнулся весь дугой назад, губу выпятил и вдруг ни с того, ни с сего раз-раз — и свалил со столика все кубики на пол.