— Да идите вы!
Спрыгнув с кресла, Ли шагнул к окну. Остановился, демонстративно повернувшись к доктору спиной. Терраса перед домом была вымощена серой плиткой, зеркально блестевшей после недавнего дождя. С этих плиток можно есть, как с тарелки. В таком дворе не кидают окурки, битые бутылки и пакеты из-под чипсов, а, если и кидают, весь мусор исчезает сам, как по волшебству, в страхе перед тем, что его начнут анализировать и раскроют всю его неполноценную природу, вежливо поблескивая очками.
Доктор Льюис деликатно покашлял, не выказывая других признаков нетерпения.
Но Ли не собирался выкидывать белый флаг. Ему даже стало любопытно, кто из них кого одолеет.
Доктор сдался первым, хотя и заговорил спокойно:
— Ты можешь объяснить, почему испытываешь дискомфорт от наших встреч?
— Ваш кабинет жмет мне в плечах.
— И все-таки мне хотелось бы понять.
— Какое мне дело до того, чего вам хотелось бы?
— Ты находишься здесь недобровольно, и это тяготит тебя. Но мы могли бы просто обсудить твои дела.
— Я не желаю с вами ничего обсуждать.
— Можешь объяснить почему?
— Вы мне не нравитесь, — произнес Ли холодно. — Ничего личного, мне никто не нравится, кроме одного человека. А что, все должны считать вас душкой? Неужели такого не случалось в вашей практике, чтобы вы не нравились?
— Случалось, — признался Льюис. — Тогда первый сеанс обычно становится последним, взаимное доверие и симпатия — ключевые составляющие успеха.
— Вы мне не симпатичны. Я вам не доверяю.
— Каким образом я мог бы завоевать твое доверие?
— Никаким, — отрезал Ли. — Почему бы нам на этом не закончить? Я совру предкам, что продолжаю сюда ходить, они продолжат выписывать вам чеки. И все довольны!
— Нет, Ли, так дело не пойдет.
— Хотите считать себя честным человеком? Опасаетесь за свою репутацию?
— Разве я давал тебе какие-то основания подозревать меня в неискренности и лицемерии?
— Все люди неискренни и лицемерны. Правительство притворяется, что заботится о народе. Климактерические бабы из телека притворяются молодыми. Учителя притворяются, что нас учат. Мои родители притворяются родителями. Вы, притворяетесь, что хотите мне помочь.
— Но я действительно этого хочу.
Ли разразился театральным хохотом и погрозил Льюису пальцем:
— Ой, вы и шутник, доктор!
— Разве я стал бы связываться с твоими родителями и настаивать на возобновлении наших сеансов, если бы мне было безразлично твое состояние? Твое поведение вызывающе невежливо на грани агрессивности, а я продолжаю пытаться наладить с тобой диалог. Если ты возразишь, что все дело в деньгах, то я возражу: это слишком трудные деньги, мне было бы проще без них обойтись. Примени простейшую логику, и ты поймешь, что это не фальшивая забота, а настоящая.
Ли остолбенел, сраженный его доводами.
Аргументируй…
Так, может быть, действительно?..
«Нет, не может быть!» — пискнул противный внутренний голосок.
— Нет, не может быть, — медленно повторил за ним Ли, его голова начала кружиться.
— Чего именно не может быть? Люди не могут заботиться о тебе? Почему ты так считаешь?
Но голос доктора Льюиса донесся издалека, из какого-то колодца или ямы, забитой землей, поверх него стелился другой, не такой тоненький, как обычно, он набирал силу и убеждал: «Ты врешь, потому что врут они. Лишь одному человеку есть до тебя дело. Ты это знаешь».
— Я это знаю, — пробормотал Ли и пошатнулся.
Кровь зашумела в ушах, как штормовое море, и откуда-то вдруг полезли в сознание мутные, дикие, отталкивающие образы — отрубленные полусгнившие головы, черепа с налепленным на них склизким разлагающимся мясом; они летели роем в раскол, образовавшийся в сером небе… Раскол рос и рос… Раскол, при чем тут раскол, как раскалывается голова, это от волнения, гнева, страха… Страх, при чем тут страх, ему нечего бояться, правда же, нечего?..
Расколотый куб из сна. Что он означал на самом деле? Что действительно раскалывается?
— Ли, ты в порядке?
«Конечно, в порядке. Просто небольшое головокружение», — подсказал голос.
— Небольшое головокружение, — выдавил Ли.
— Принести тебе воды?
Не ответив, Ли вернулся на место, тяжело плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Глубоко подышал для успокоения, приходя в себя. Нахально задрал ноги на стол, проверяя реакцию доктора Льюиса на свое мелкое хулиганство, но тот, хоть и нахмурился, обошелся без замечаний.