— Угу, — сказал Розенфельд и начал быстро печатать, повернув экран так, чтобы текст не был виден Сильвербергу.
Детектив сразу насторожился.
— Что ты скрываешь?
— Да так, — отмахнулся Розенфельд. — Кое-какие мысли.
— Я удовлетворил твое любопытство? Тогда пойду, у меня масса работы, а я почти весь день потратил…
— Конечно, — перебил Розенфельд. — Иди, я тебя больше не задерживаю.
— Спасибо, — обиделся Сильверберг. — И это вся твоя благодарность?
Розенфельд оторвал взгляд от экрана, посмотрел приятелю в глаза и сказал:
— Благодарность моя будет полной, когда я тебе скажу, кто, как и почему убил Кольбера.
— Фрик ты, вот кто, — буркнул Сильверберг, переступив через вытянутые ноги Розенфельда. — Есть фрики научные, а ты фрик полицейский.
Розенфельд ковырялся в тарелке, наматывал спагетти на вилку и аккуратно разматывал, создавая сложную конфигурацию. Рядом стояли непочатая кружка пива и чашка с давно остывшим кофе.
Сильверберг сел напротив и принялся есть бифштекс, рассматривая спагетти на тарелке приятеля. Когда Розенфельд, повинуясь неожиданной мысли или эмоции, резким движением разломал сложенную конструкцию и отправил, наконец, в рот спагетти, намотанное на вилку, детектив сказал:
— Паркера я вчера все-таки посадил под замок. Нудное было дело, но закончилось.
Розенфельд с полным ртом промычал фразу, которую Сильверберг расшифровал так: «Значит, теперь ты сможешь мне помочь с делом Кольбера».
— Нет, — отрезал он. — У меня и других дел достаточно.
Розенфельд проглотил спагетти и удивленно спросил:
— Что — нет? Я тебя ни о чем не спрашивал.
— А мне показалось, что ты попросил помочь с делом Кольбера.
Розенфельд пожал плечами.
— Дело закончено, — сказал он. — Боюсь только, что убийцу ты не сможешь отправить в камеру, как Паркера. Несчастный случай, нелепая случайность…
— Так это было убийство или все-таки несчастный случай? Второе: ты можешь назвать имя… ээ… ну, допустим, убийцы?
— Могу, — кивнул Розенфельд. — Не так это сложно, если правильно провести экспертизу.
— Если ты опять о сердечных ядах…
— Яды были отвлекающим маневром, я с самого начала знал, что они ни при чем.
— Тогда за каким чертом…
— Яды тебе понятнее, чем физика.
Сильверберг вслух досчитал до десяти, выразительно глядя на менявшееся выражение лица Розенфельда. При счете десять тот радостно воскликнул:
— Нокаут!
Достав связку ключей, он отцепил флеш-карту и протянул через стол Сильвербергу.
— Здесь полное экспертное заключение о причине смерти доктора Кольбера, о том, что стало мотивом преступления…
— Ты все-таки настаиваешь…
— …и названо имя убийцы, которого, как я уже сказал, невозможно, к сожалению, привлечь к ответственности.
Флешка осталась лежать посреди стола.
— Говори, — потребовал Сильверберг. — И ради бога, не строй из себя партизана. Знаю я твои штучки. Тебе не меньше хочется объяснить мне, насколько я был туп, чем мне — услышать твои теоретические бредни.
— Это другой разговор. — Розенфельд отодвинул тарелку. — Да ты ешь, ты весь день ездил, ходил и, кажется, даже бегал, судя по твоей одышке. Тебе нужно подкрепиться. А я веду сидячий образ жизни и от спагетти быстро набираю вес.
— Тогда зачем ты его заказываешь?
— Потому что я его терпеть не могу. Легче справиться с соблазном.
— Мог вообще ничего не заказывать.
— И лишить Бена чаевых? Не люблю, когда на меня косо смотрят.
— Я смотрю на тебя косо уже семь минут и двенадцать секунд. Ты прекратишь, наконец, паясничать?
— Уже, — кивнул Розенфельд. — Кстати, в рамках заказанной экспертизы я посмотрел статистику городских происшествий за последние два месяца…
— Это еще зачем?
— Очень любопытно. Все было перед вашими глазами, но никто не обратил внимания… Не смотри на меня так, я теряю нить рассуждений.
— На что мы не обратили внимания? — вздохнув, поинтересовался Сильверберг.
— Цитирую по памяти. «Вторник, шестнадцатое марта. Заявление от Ицхака Моргана, продавца, 54 лет. Четверг, восемнадцатое. Два заявления — от Мерга Браннера и Дианы Штайнер. Воскресенье…» Короче: после пятнадцатого марта двадцать три похожих заявления и, я проверил, ни одного до пятнадцатого числа.
— Моргана помню, — кивнул Сильверберг, — остальных нет. И что? Морган уверял, что кто-то толкнул его в спину, он упал и сильно ушибся, чуть не потерял сознание. Жалобу подал, потому что уверен, что толкнули его специально, он мог удариться головой и отдать концы. Покушение на убийство, ага. Толкнувшего он не видел, потому что, когда пришел в себя и поднялся, тот успел сбежать.