— Это дело плохо пахнет, — сказал Шай, и мы дружно хмыкнули. — Пусть земля им будет пухом! Давайте выпьем.
Мы откупорили еще одну бутылку мерло Ярден. Сполоснув глотку, Симха Коэн, самый деловой из нас, сказал:
— К чему такие жуткие траты? Это совершенно нерентабельно. Ведь проблему можно решить намного проще. Когда люди научатся лечить все болезни, они наверняка будут способны воссоздавать человеческое тело по имеющемуся генетическому материалу…
— Запросто! Это не геном Ньютона! — Шая Самсонера немного развезло.
— Так вот, — Симха не удостоил Шая вниманием, — чего проще — собрать в пробирке пару капель крови и сохранить ее для потомков. Да в одном таком морозильнике можно уложить тысячи, десятки тысяч таких пробирок!
— Ага! А когда такой морозильник сломается, то скандал будет вселенского масштаба! Это потянет на массовое убийство, можно сказать, геноцид! — Орену пришлось кричать: в гостиной поднялся шум.
— А душа? Душа? Что с душой? — вопрошал Шай. Но даже Орен не знал ответа на этот животрепещущий вопрос.
Все возбужденно размахивали руками и выкрикивали доводы в пользу шести мнений. Спор разгорелся не на шутку. Дело дошло бы до кулачного боя, в котором, надеюсь, победа досталась бы мне, но ситуацию спас Охад Гуткин, наш книгочей:
— Кто-нибудь читал «Завещание» Уолтера Миллера?
Тут же все замолкли, ожидая, что Охад, как всегда, поведает нам что-нибудь интересненькое. Мордобой мог подождать.
— А что, он уже умер? — поинтересовался Шай.
— Не знаю. «Завещание» — это название рассказа. Один мальчик заболел раком и написал завещание. Все, чем он владел, а у него была большая коллекция автографов и марок, он завещал тому, кто в далеком будущем изобретет машину времени.
— И что? Хватило средств на изобретение? — усмехнулся я.
— Да. Люди из будущего прибыли и забрали пацана с собой. Трогательная история.
Воцарилась тишина. Никто не хотел ее нарушать, опасаясь, что его голос будет дрожать.
Первым открыл рот Шай — он был чрезвычайно сосредоточен.
— Я не знаю, к чему ты, Охад, рассказал эту историю, но ты подал мне отличную идею. Знаете, что такое сложный процент?
— Конечно. Уж не меньше половины присутствующих еще не выплатили ипотечные ссуды, — ответил за всех я.
— Да. Хороший пример. Но я имею в виду вклад со сложным процентом. Процент начисляется ежемесячно, но не с базовой суммы, а с учетом уже набежавших процентов. То есть сумма растет немножко быстрее. Если срок вклада не велик, то и разница не велика. Но если речь идет о десятках, а то и сотнях лет… Тут результат будет впечатляющим.
— Так в чем идея-то? — поторопил Шая я.
— Скажем, ты, расстался бы ты с пол тыщей шекелей, чтобы тебя забрали, — Шай почему-то ткнул пальцем в потолок, хотя он жил на последнем этаже, — и вылечили от хронического гайморита? — обратился он ко мне.
— А потом бы вернули обратно?
— Если тебе там не понравится.
— Да, конечно. Я бы и тысячи не пожалел.
— А я бы и двух тысяч не пожалел, только чтобы убраться отсюда! — сказал Орен. Потом подумал и добавил: — Хотя бы на время резервистских сборов.
— Это все фантастика, — сказал Охад. — Путешествие во времени, об этом еще Митчелл и Уэллс писали. Да и после них не только Миллер. Имя им легион.
— Нет, подожди, Охад, — сказал Шай. — Фантастика — это то, что невозможно сейчас, но будет возможно в будущем.
— Или не будет, или Мессия придет до того, — усмехнулся Охад.
— Пусть, не будем спорить. В конце концов, это не столь важно, — сказал Шай.
Мы еще потрепались с полчаса, а затем разошлись, не придав застольным разговорам серьезного значения. А зря.
Спустя пару месяцев я оказался на Бен-Иуда: мне надо было заглянуть в американское посольство для собеседования. У моей визы в США истек срок годности. Освободился я раньше, чем предполагал: в тот день большой очереди почему-то не наблюдалось. На вечер у меня была назначена встреча в Дизенгоф-центре, и мне требовалось убить часа полтора. Я решил заглянуть к Шаю. Мне повезло: он был дома.
— Я собираюсь открыть новую фирму, — сказал Шай, — ты как раз кстати. Ты знаешь, чтобы открыть фирму нужно не менее двоих. Приглашаю тебя в компаньоны.
— Это так неожиданно… Что за фирма? Что на этот раз?
— Хочу назвать ее «Сложный процент». Машина времени как такси. Мы будем исполнять роль диспетчера и принимать вызовы. Платишь пятьсот шекелей и заказываешь такси. Оно приедет, когда ты скажешь, и отвезет тебя в указанное время. Деньги будут лежать в банке под сложный процент. Клиент всегда может расторгнуть сделку, и мы вернем ему пятьсот шекелей.