Отягощенный подобными сомнениями, я отправился в очередное космическое путешествие, хотя и не представлял точно, куда я собираюсь. Попрощался с дедами, которые готовились к экспедиции на драматичный вулкан Потокол, чтобы наконец сфотографировать живущее в лаве существо. Я и думать не хотел, что будет, если один из них погибнет в кратере ужасного вулкана. Они приглашали и меня, но я, естественно, отказался. Обнял их на прощание. Я любил деда, а теперь люблю их обоих. Я попросил их быть осторожными и обязательно сообщить мне, когда вернутся из экспедиции.
На третий день полета, когда я вел унылый спор с корабельным мозгом (в сервисе что-то напутали и вместо развлекательного мозга с большим набором анекдотов и забавных историй мне установили электронный мозг, предназначенный для философских диспутов), появился голообраз деда. Я прекратил спор о тезисах Святого Августина относительно рассмотрения Троицы в качестве созидательного и движущего принципа и подождал, пока дед сфокусируется.
— Здравствуй, — сказал он, и я не смог понять, который он из двух.
— Здорово, — ответил я. — Извини, ты кто? Секу?
— Нет, — засмеялся дед. — Секу изучает пробы из вулкана.
— А, как все прошло? На этот раз никто не плюхнулся в лаву? — шутка была тупая, но мне стало легче, когда я понял, что оба они вернулись невредимыми.
— Нормально, — ответил дед. — У нас все хорошо. Но…
Это незаконченное «но» ввело меня в оцепенение.
— Но что? — спросил я без чувств.
— Звонили из отдела Репликации. Установили какое-то несоответствие в твоей репликации.
Я ничего не смог сказать. Просто упал в кресло, тупо глядя на голообраз.
— Ничего особенного, — успокоил меня дед. — какое-то мелкое несоответствие, но они должны нас предупредить.
— И что? — спросил я по инерции, ничего не соображая.
— Ну, сделают вторую репликацию, — спокойно сказал дед, словно сообщал, что приобрел вторую копию Пикассо. — Гарантируют полную идентичность.
— Как? — крикнул я. Корабль приближался к субсветовой скорости, и голообраз начал расплываться. Наверняка связь сейчас исчезнет. — Как вторую репликацию? Это невозможно.
— Да почему же невозможно, — возразил дед. — Нас же двое. Вот вернешься и познакомишься с самим собой, если, конечно, вы пересечетесь, ты же у нас большой бродяга.
Познакомлюсь с самим собой? Это звучало бессмысленно и абсурдно. Лучше уж не пересекаться с самим собой. Я истерично ухмыльнулся при этой мысли. Образ деда становился нестабильным.
— Подожди! — крикнул я. — Что сказали в отделе? В чем ошибка? Какое несоответствие? Провалы в памяти? Срыв в системе ценностей? Ошибка в моральном плане? Недоработки с этикой? Отсутствие альтруизма или умственного багажа? Скажи, чем я отличаюсь от себя предыдущего?
Даже если и хотел, дед не успел мне ответить. Голообраз побледнел, истончился и через миг от него осталась лишь маленькая блестящая точка, которая светилась несколько секунд и затем исчезла.
Я всегда считал, что мечта людей о бессмертии не приведет ни к чему хорошему. Я налил себе столетнего коньяка, которого дед дал мне в дорогу, посмотрел на экран, где космос блестел миллиардами голоточек, и спросил электронный мозг, не хочет ли он поспорить на тему, является ли череда человеческих жизней простым воспроизводством схем или идей.
Мозг минуточку помолчал, а затем сообщил мне, что у него есть двести пятьдесят три тысячи сто восемьдесят четыре доказательства того, что человеческая жизнь не является источником структуры и смысла.
Франческо Версо
Итальяшки, тикайте, тикайте!
Перевод с итальянского: Леонид Шифман
В начале февраля 2032 года в полевом госпитале, где я работал врачом-вольнонаемным, начальник госпиталя собрал нас, обслуживающий персонал, и сообщил, что повстанцы, преуспевающие в небе, как и на украинской земле, в течение трех дней будут здесь.
Командование в который уже раз отказалось эвакуировать тяжелораненых с помощью дронов. Ситуация стала критической, хотя медперсонал делал все, что было в его силах. Война прошлась железным кулаком не только по людям, но и по технике. Вот почему начальник госпиталя, осознав, что положение безнадежно, предложил тем, кто на это способен, дабы избежать нападения, совершить длинный марш-бросок в тыл по заснеженным гуманитарным коридорам.