Показал ему два телевизора — очень удобно, один настроен на черный канал, другой на белый. На прощание, помог ему правильно застелить матрас — (это не западлоу, всем хорошо когда капралу не к чему придраться) и дал ему самую скучную книгу из коллекции Рика Мораниса «Вилоубрук Роуд». Ее осилить не мог никто. «Посмотрим, какой ты Сухов» - подумал я.Через полчаса меня отозвал в сторонку Люк и спросил «А нахер ты, Рик, его водил в душевые?». Ну как это «нахер» - элементарное странноприимство, тебя же тоже кто-то на обзорную экскурсию в первый день водил?
«Смотри как он от тебя и твоей экскурсии возбудился» - Люк ткнул в сторону шконки Лаки, где на втором ярусе расположился мой новый знакомец. Сняв толстенные очки и не замечая, что за ним пасут, прямо среди бела дня, очкарь дрочил под одеялом. Его рука вздымалась так высоко и регулярно, что сомнений на этот счет возникнуть не могло.
«Как Паганини прям стегает!»
Обитатели Кэнди не дыша обступили задрота плотным кольцом, и затаив дыхание наблюдали. Когда он кончил, Кендиленд грохнул аплодисментами переходящими в овацию. Задрот вздрогнул, нацепил очки и пробормотал: «айм сорри!»
Корриган пробился к нему через плотное кольцо хохочущих, улюлюкающих и возмущенных пассажиров и, вырвав его из лапищ расстроенного Лаки, завопил: «Пэк йо щит нау»
Так родился мой самый знаменитый в Кэнди стендап «Триумф воли». Это про джентльмена, который не изменяет своим привычкам даже в тюрьме или в Афганистане. Один раз джентльмен- всегда джентльмен.
Стендап часто просят на бис. Его не любит только Лаки — кому охота вспоминать, как прямо над тобой кто-то дрочил в мужской тюрьме?
17
День рождения жены, 15 февраля. Сразу после Дня Валентина все цветы продаются в полцены, очень удобно. Однажды даже пошутил с женой по этому поводу, но она, не оценила юмора.
В этом году случилось так, что я увлеченный романом с собственным романом откровенно прохлопал день рождения супруги. Она-то должна знать, что я ее итак люблю!
Жена явилась вечером с огромным дорогим букетом темно-бардовых роз. «Это от Эмбер!» - радостно пояснила она. Эмбер внучка хозяйки детского сада, где уже лет десять батрачит моя лучшая половина. Эмбер — крашеная гориллообразная косноязычная лесбиянка. Она уже проявляла знаки внимания пару раз — покупая игрушки моей дочке. Теперь вот решила устроить праздник жене. Я вспомнил, как на заре наших отношений, жена призналась в коротком неоконченном романе со жгучей пуэрториканкой, который у нее был сразу по приезду на землю свободы, еще до нашего знакомства. Я практически оценил возможную опасность от легкого лесбийского флирта и махнул рукой. Даже прикольно — можно будет потом расспросить и написать рассказ. Одно название чего стоит: «Моя жена — лесбиянка!»
Наши отношения слегка охладели после того как Кирка не подписала мне чертову бумажонку, а жена так спокойно на это отреагировала. Еще она стала укладывать дочку в нашу кровать — так легче было ее убаюкать. Ночью дочка пинала меня в бок, как будто ее отец был не я, а Брюс Ли. Я не высыпался и это страшно угнетало — когда не выспишься не возможно писать. Еще одну взаимосвязь графомании и физиологии я открыл приблизительно в тот же период: если долго не заниматься сексом, то и писать выходит легче, объемистей и изящней. Я переехал в подвал, где по спартански раскинул матрас и поставил на табуретку ноутбук.
Наступил золотой период творчества. Я ложился спать в десять вечера, а вставал в пять тридцать. Пробежечка, зарядка и кофе. Только кофе обязательно наблюдая восход солнца, а не «недобрые новости». Теперь вы готовы набить тысячу слов часа за полтора. Роман организует и дисциплинирует. Главное не прохлопать момент, когда он станет главнее чем вы сами.
Джон Муллинз уверен, что если запалиться поддрачивая на медсестру в санчасти, можно раскрутится на плохую статью или попасть в списки извращенцев. Хуже, чем попасть в списки извращенцев в США, только попасть в списки «но флай» - для потенциальных террористов.
Люк шепчет, что Джон Муллинз — агент внутрикамерной разработки. Я так не думаю, но сторонюсь — на всякий. Муллинз из качков, которые давно бросили качать железо и жрать стероиды. Услышав, что я русский он так и сказал: «Ота ведь блин на воле не встретились — у вас в России так легко купить стероиды и прочий допинг» Я развел руками: чего не знаю, того не знаю.
Разговорились вынужденно — отрезанные от мира в белом отстойнике санчасти. Это место многие считают депрессивным, надо долго сидеть после визита к врачу — ждать попутный конвой «домой» - в родной селл блок.