Парковка в казино вдруг была платная. Сколько я ездил по стране, в стольких казинишках обедать изволил — нигде не драли денег за парковку.Кливленд. Это, наверное, и не Америка вовсе. Ладно. Запарковал разухабистое ландо.
В казино охранник спрашивает документы. И такого со мной нигде не бывало. Может и польстило бы, что по мнению большого, затянутого в черное туловища с головой-кнопкой я не выгляжу даже на двадцать один, но в буфет меня с женой не пустили, получилась лажа. Без документов я тут живу уже много лет и провалы возникали пока только вот в таких, совершенно неожиданных местах. Сейчас выгляжу перед женой несерьезным мальчишкой.
Мы оставили машину на хорошей парковке казино, в даунтане кружить в поисках другой платной парковки дело напряжное, ресторанов кругом уйма. Пошли пехом. В двух кварталах на встречу выплыл бразильский буфет «Браза».
Буфет Браза — ешь от пуза, десяток официантов снует вокруг с экзотическими блюдами, шампурами и, простите за жесткий натурализм, барбекю. У тебя светофор на столе. Включил зеленый — они бегут и сыпят жратвой тебе в тарелку, переключился на красный - обходят стороной, пока поглощаешь улов.
В мире человеков, социальный статус сразу отражается на меню.
Насытились, пропустили по бокалу винца — с чаевыми сотка и ушла. Я и забыл какой это скучный способ провождения денег и времени — поход с женой в ресторан.
Вернулись к машине и тут я понял, что платить за парковку нечем. Почиркал на всякий пустой карточкой — деньги-то только через двенадцать часов там возникнут, задумался. Таранить шлагбаум довольно просто — царпну слегка капот, понятно дело, но разрешу ситуацию как настоящий Александр Македонский. А вдруг все зазвенит сигнализацией лагерной, да повыскакивают отовсюду зловредные воронки с иноплатеянами?
- Пошли пешком? - у жены, похоже, не совсем испортилось настроение, в отличии от меня.
- А машина? Завтра забрать?
- А что ей будет на парковке — завтра деньги пройдут и заберешь. Пошли! Погода шепчет.
Мы бросили машину, ставшую неповоротливым грузом и двинули домой пешком.
Раскрашенные неоном улицы даунтана постепенно сменились спокойными ночными улицами с сонными домами. Улицы совсем пусты. Любой американский город это деревня с несколькими небоскребами в центре. Телефоны наши как-то сами собой сдохли и мы болтали друг с другом почти полтора часа. Будто на первом свидании.Неудачный вечер превратился в событие, которое я запомню на всю жизнь.
Воспоминание было таким душевным, что я немедля написал жене письмо на трех страницах. Написал бы больше — не было бумаги. Эвакуатор дал только три листа, для большинства в камере письмо длинной в один лист было уже достижением в литературе.
Извинился перед женой за все, что смог вспомнить, извинился вместо того чтобы упрекать. Утром отправил первой же почтой — чтобы не вспомнить какой гадости и не передумать.
Отправил и забыл.
Кью Тип чувствует мою ненависть. Кью Тип ищет повод. Он задает вопросы-подковыры. Громко шепчется с прихвостнями насчет моего акцента и разномастных кроксов. Провоцирует приграничный конфликт.
Решено, я начищу Кью Типу его рэперское рыло. Возможно, кроксами. Возможно я запущу руки в хаос его жестких немытых косичек на башке и выведя с орбиты столкну с коленом. Нужно дождаться, когда кончится последний кофе и я стану едким как напалм. Пусть тогда пошутит, черный кондом.
Атака происходит ранее, чем я планировал. Тип что-то щебечет насчет моих очков, так чтобы я слышал, и я вдруг срываюсь в атаку. Бегу на него как Вильям Волос в фильме «Храброе Сердце». Кажется, ору «Ура!». Я буду бить его пока он не умрет, пока не разобью в кровь кулаки. Первый удар в камерной драке жесток, но одновременно интимен. Ты вынашиваешь его как ребенка - месяцами.
Когда до Кью Типа остается пара футов и я выстреливаю правой в широкую негритянскую переносицу, перед Типом возникает живой щит — Гилберт-эвакуатор. Гилберт — банки Кью Типа. Он спрыгнул с верхнего яруса. Мой кулак тонет в натруженной ручище. Эвакуатор сжимает мои пальцы и волочет прочь от возбужденного атакой выходца из Лагоса. Я вижу коричневые белки негритянских глаз.
« Не надо, слышь, не надо. Я сам его прищучу. Сам. Не продержусь тут шесть месяцев все равно. А тебе нельзя. Нельзя! Не сегодня завтра в суд поволокут, терпи, брат»
Дня через четыре пришло письмо от жены. Первое в жизни письмо от жены. Как раз в день когда Кэндиленд атаковали головорезы с острова Пуэрто-рико, или как они сами себя называют «бориква». Спасти Хозе им не удалось, всю хату вышвырнули на клаустрофобный проголучный дворик без сидений, жратвы и воды.