И в автоматизации огромную роль призвана сыграть кибернетика. Она «входит» в автоматизацию не только работающими в промышленности электронными вычислительными машинами, но и в виде «умных» приборов.
В. П.
«… он об этом мечтал»
(Продолжение рассказа Георгия Романова, напечатанного в № 5/69)
Вдруг его внимание привлекла красная лампочка, тревожно мигавшая… Он повернулся… Внутри как будто что-то оборвалось.
— Нет, не может быть, — бормотал главатомщик, — может ошибка, может… Ну нет, как же Это так, нет, нет, нет!
Красная лампочка означала, что графитные замедлители в реакторе повреждены, и при включении в работу реактора ракета и весь экипаж превратятся в ядерный гриб. А без включения реактора они могут и не мечтать о родной Земле! Первый приступ страха прошел, мысль лихорадочно работала. Как громко бьется сердце! Казалось вся-вся Вселенная слышит сокращение его мышц, даже приборы как будто притихли, только эта проклятая лампа все мигает и мигает и все ярче и ярче. Кажется, что скоро весь Космос будет пульсировать красным светом!
Всё тело находилось в страшном напряжении.
— Надо что-то делать, — вслух произнес главатомщик, — и, самое главное, не паниковать. Из всякого положения есть выход.
— Я же толком не знаю, что случилось с замедлителями, может только царапина, — и он, включив подогрев, включил инфакрасный экран… На нем четко вырисовалась предательская трещина в девятом боковом замедлителе. Вот он, гостинец большого Космоса!
— Через 48 часов включают реактор, и после двух часов работы мы все испаримся. А интересно, если надеть охлаждающий скафандр, то наверное не сгорим? А может и сгорим. Нет, наверное всё таки не сгорим… А кто его знает… Нет, я кажется определенно схожу с ума. Что ж, все может быть. Значит по прибытии на Землю меня поместят в сумасшедший дом под названием «Психиатрическая больница». Это довольно забавно: главатомщик — и сумасшедший…
Его привела в себя все та же лампочка. Он замолчал и уставился в одну точку. Постороннему наблюдателю показалось бы, что атомщик действительно лишился рассудка, но это было не так.
Он вдруг вздрогнул, побледнел, и его черты лица внезапно постарели, осунулись, сам он как-то ссутулился. Мозг прорезала мысль: «Замедлители можно заменить, они лежат рядом. Однако, вошедший в камеру в живых не останется. Про случившееся несчастье не знает никто, кроме меня. В камеру надо идти мне и только мне. Это единственный правильный выход из сложившегося положения.»
— Ты прожил большую и хорошую жизнь, были и ошибки, были и неудачи. Много сил, ума, энергии отдано людям, и смерть надо им отдать. В этом и заключается счастье человека, а не каждому удастся жизнь и смерть посвятить человечеству. А мажет кто-то другой пойдет вместо меня, может не я. Я же могу приказать, и никто не ослушается, где-то из-под сознания прорвался этот писклявенький голосочек малодушия. Однако раскатистый громовой голос рассудка заглушил этот хилый стон.
— Как ты можешь так думать? И мысли у тебя об этом не должно быть! В юный, здоровый экипаж втиснулся какой-то дряхлый старик и, стоя уже одной ногой в могиле, толкает этих юных, счастливых людей на смерть. Нет, это должен сделать ты и только ты. Сейчас, немедленно!
Старик поднялся из кресла и почувствовал неимоверную усталость. Сгорбившись, он подошел к двери и всунул ключ…
По телу прошла страшная судодорога, и главатомщик испуганно отскочил назад, больно ударившись головой о шлем: 160000 вольт прошли даже через скафандр.
— Фу, болван, а сигнализацию кто за тебя выключать будет? — Он аккуратно отключил сигнализацию, вставил ключ и нажал кнопку… Всем телом овладела полгавшая апатия, полнейшее безразличие ко всему происходящему вокруг. Все движения он делал механически, ничего не ощущая и ничего не понимая.
У него была одна цель: заменить — замедлитель. Его не интересовало, какую дозу радиации он получит, не интересовало, сколько ему еще осталось жить… Вновь образуется брешь, и он спокойно входит в царство смерти…
Прошло три часа. Сердце корабля вновь «бьется» ровно и спокойно. Через 50 минут мое сердце перестанет биться, и я умру. Почему ж я не испытываю страха? Надо позвать капитана и все ему рассказать.