Мы приняли как рабочую гипотезу, что любая цивилизация создает сложность. Значит ли это, что следует поискать в истории нашей цивилизации что-то, что усложняет нашу жизнь? Возможно, имеет смысл попытаться составить и исследовать список неожиданных научных открытий, явившихся толчком к дальнейшему научному прогрессу. Такие открытия должны выбиваться из общей логики развития науки. Или социальные потрясения, не вписывающиеся в общую логику исторического развития. Короче, искать на Земле признаки прогрессорской деятельности, ну а найдя их, уже думать, что делать дальше.
Шутить так шутить: складывается впечатление, что современные футурологические методики прямо настраивались на подобную задачу. И сверхцивилизации уже готовы сдавать нам джокеров от RAND Corporation, формировать локусы будущего исследовательской группы «Конструирование будущего» и подавать «слабые сигналы» iKNOW project.
iKNOW project — один из футурологических проектов ЕС, цель которого — объединение знаний о темах и разработках, способных определить будущее науки, технологий и инноваций в Европе и в мире. Проект направлен на выявление и анализ «диких карт» и «слабых сигналов». Под «дикими картами» понимаются маловероятные события, эффект от наступления которых может быть значителен. «Слабые сигналы» — неоднозначные явления, предупреждающие о возможности наступления переломных событий. Официальный сайт проекта: wiwe.iknowfutures.eu
Так что наша задача на ближайшее будущее состоит в том, чтобы наконец перевести проблему контакта из разряда «Где все?» хотя бы в разряд: «Кто здесь?»
Эван Дикен
ГРАЖДАНКА ГАЛАКТИКИ
/фантастика /инопланетяне
/биотехнологии
/гуманитарные технологии
Инопланетяне заявились с утра пораньше. Сметя остатки завтрака в переработчик, я отворила дверь и обнаружила за ней компашку уйуньи. Они моргали, их головы подрагивали, и моя призма-переводчик преобразовывала двоичное поблескивание их глаз в изысканный японский.
— После заката мы проплыли много километров, это район Минато, квартал Таканава, один-пять-три?
Я поклонилась, скрывая гримасу. Из всех видов Разумной Среды уйуньи — самые нелюбимые мои постояльцы. Они сплошь хамы, а от жира с их перьев трескается и шелушится слойбетон. После их отбытия надо будет драить всю квартиру.
— Мы приобрели использование вашего гнезда, Мидзогути-сан.
— Простите, мы уйдем через минуту.
Уйуньи стали перемигиваться и тереться друг о друга, а перепончатые лапы скребли бетон, издавая чавкающие звуки. Потом головы уйуньи развернулись ко мне.
— Мы решили удовлетворить вашу просьбу о времени.
Я захлопнула дверь, чтобы не сказать что-нибудь такое, о чем впоследствии пожалею. На учительскую зарплату в Токио не проживешь, вот и приходится сдавать квартиру на день странствующим пришельцам.
Я позвала Май. Она не ответила, я подошла к ее двери, позвала снова. Выждав пять секунд, я отодвинула ширму.
Голая Май стояла на коленях посреди комнаты. Вживленные в кожу моей дочери крошечные светодиоды раскрашивали тело в закатные тона. Волосы Май были убраны назад и пластифицированы. Под тенью, которую подбородок отбрасывал на шею, чернели подведенные тушью для ресниц фальшивые жаберные щели. Человеческого в моей девочке было немного — разве что свирепый взгляд, которым она наградила меня, когда я неслышно вошла в ее комнату.
— Оденься, пожалуйста.
На щеках Май вспыхнули пунктиром оптоволокна — желто-зеленые, выдававшие раздражение.
Я затемнила призму, прежде чем та успела перевести реплику дочки, и стала ждать.
— Мама.
Не слово, а хрип какой-то. Интересно, сколько времени она не разговаривала?
— Пришли уйуньи. Пререкаться некогда. Май, ты опоздаешь.
— Меня теперь зовут по-другому.
На ее лбу замерцало инопланетное имя — переплетение фракталов, бессмысленное на любом человеческом языке.
Мою грудь словно перехватили шелковым шнуром, и с каждым новым вдохом шнур сжимался. Дочери наплевать на то, сколько я работаю, и на все мои бесчисленные жертвы. Я скрестила руки.