Редакция.
СТАТЬИ Д. С. ДАНИНА, ОПУБЛИКОВАННЫЕ НА СТРАНИЦАХ ЖУРНАЛА «НАУКА И ЖИЗНЬ»
• 75 томов оптимизма. О журнале «Успехи физических наук» — погодке Великого Октября. — № 11, 1962.
• Рассказ об одном гениальном чудаке и трех великих директорах. — № 3, 1964. [Глава из книги о Э. Резерфорде.]
• Четыре монолога. — № 3, 1965. [О книге П. А. Капицы «Ломоносов. Франклин. Резерфорд. Ланжевен».]
• На что ушли два года, или История о том, как Эрнсту Резерфорду открылось существование атомного ядра. — №№ 10, 11, 1966. [Главы из книги автора «Резерфорд», подготовленной для серии «ЖЗЛ».]
• Цветаева М. Мой Пушкин/Марина Цветаева. Комментарий Д. Данина. — № 2, 1967.
• Нильс Бор (1885–1962). — № 12, 1970; №№ 1, 2, 5, 6, 7, 9, 10, 1971; №№ 4, 5, 8, 1972; №№ 1–3, 1973; №№ 7—10, 1975. [Главы из одноименной книги.] Десять шагов в незнаемое. — № 12, 1973. [О сборниках научно-художественных произведений «Пути в незнаемое. Писатели рассказывают о науке». — М.: Сов. писатель, 1960–1973 гг.]
• Кванты памяти. — № 10, 1977. [Воспоминания об академике И. Е. Тамме.]
• In statu nascendi (в момент возникновения). — № 5, 1980. [К выходу № 1 журнала «Вопросы истории естествознания и техники».]
• Архив незабываемого времени. — № 9, 1980. [О создании Архива источников по истории квантовой физики.]
• Длящееся присутствие. — № 10, 1982. [Творческий портрет писателя и журналиста В. Н. Болховитинова. 1912–1980.]
• 5 фигур, 8 веков и 35 лет. — № 5, 1984. [О книге Е. Умнова «Путями шахматного творчества».]
• Воспоминание о неверном друге. — № 10, 1988.
• Неравная дуэль человека с богом. Размышления из книги «Это с нами войдет в поговорку». — № 12, 1989.
• Старт кентавристики. — №№ 5, 6, 1996. [ «Кентавр» — это метафора сочетания несочетаемого в чем угодно, где угодно.]
• Нечаянное счастье Осипа Мандельштама. — № 7, 1999. [Эссе.]
• «Фаустовский дневник» физика. Из лекций по кентавристике. — № 10, 1999.
ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА
Три минуты победного марша. Воспоминания правофлангового
К. ЛЕВЫКИН, профессор МГУ.
Моя судьба в годы Великой Отечественной войны сложилась так, что победный май 1945 года я встретил в Москве. Службу свою добровольцем начал в суровые месяцы Московского сражения в истребительном мотострелковом полку. Боевые группы этого полка выполняли специальные задания штаба Западного фронта в ближнем и дальнем Подмосковье в тылу фашистских войск. А летом 1942 года наш реорганизованный истребительный полк, получивший наименование 308-го стрелкового полка, в спешном порядке был передислоцирован на Северо-Кавказский фронт в состав специальной Грозненской дивизии для обороны предгорий и кавказских перевалов. Полк принимал участие в боевых действиях фронта вплоть до прорыва Голубой линии фашистской обороны на Кубани и освобождения Новороссийска. Командовал нашей дивизией тогда генерал-майор Иван Иванович Пияшев, отличившийся осенью 1941 года в боях под Орлом и при обороне Тулы.
После ликвидации немецкой группировки на Кубани наш генерал был назначен командиром Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского (ОМСДОН). По его инициативе эта дивизия была пополнена фронтовиками из полков, которыми генерал командовал на Кубани. В составе восьмисот человек этого боевого пополнения оказался и я, став дзержинцем, сержантом роты автоматчиков Второго мотострелкового полка. Боевые действия этой дивизии в годы войны носили специальный характер. Местом постоянной дислокации частей была Москва. В составе войск Московского гарнизона полки нашей дивизии приняли участие в Параде Победы 24 июня 1945 года.
В середине мая в Москву стали прибывать сводные полки фронтов, флотов и флотилий. Парадные расчеты расположились по всей Москве и в ее пригородах, в зимних казармах войск Московского гарнизона, которые к тому времени были выведены в места летних лагерей.
Почти полтора месяца во всех районах столицы звучали российские военные марши, рассыпалась дробь барабанов: шли репетиции. Сколачивались парадные батальоны из отважных и доблестных, но непривычных к триумфальному шагу и строгому равнению фронтовых солдат и офицеров, ставших Героями Победы. Не отоспавшиеся еще от войны герои с трудом осваивали совсем незнакомый им вид военного искусства. Музыкально-танцевальные занятия фронтовиков (так они их называли) продолжались с утра и до обеда. А после обеда и до самого вечера героям предоставлялись увольнительные отпуска, и они свободно, на зависть нам, гуляли по городу. Москва тогда буквально сияла блеском орденов и медалей, всюду слышался их серебряный звон. Всю любовь и восхищение москвичи и особенно москвички отдавали долгожданным фронтовикам. Они тогда отбили всех невест у московских гарнизонных ухажеров. Но строевая наука давалась им с трудом. Мы, дзержинцы, уступая фронтовикам в количестве боевых наград, имели тогда перед ними преимущество в строевой выправке, были более дисциплинированы. Кроме того, мы умели соразмерять свой шаг с музыкальным ритмом марша, рассчитанным на 120 шагов в минуту, и, что самое главное, улавливать под любую ногу бой больших барабанов оркестра. Этот опыт мы успели приобрести, готовясь к параду, состоявшемуся в Москве за несколько дней до Победы — Первого мая 1945 года.