Зачем? Почему? Не надо, ну не надо же…»
Михаил Денисович видел всё происходящее как бы со стороны. Сквозь пелену на него смотрела и продолжала по-человечески плакать Лора, всего в метре, слегка поддерживая Гартера, с закрытыми глазами сидела Лизочка, а между ними продолжал свои манипуляции Аркадий.
– Молодец, молодец, – похвалил кого-то из участников действа инструктор, может быть, и себя.
Очень скоро Гартер замер в нелепой несобачьей позе, из его пасти, окантованной белой накипью, вывалился текущий язык.
«У, гад!» – яростно подумал Михаил Денисович.
– Расслабьтесь, – объявил Аркадий, – теперь минут двадцать держать будет.
«Кто держать? Кого держать?»
Время шло чрезвычайно медленно. Из соседней комнаты слышался шелест негромкой беседы и осторожный звон ложечек о чашки, там ожидали «посторонние». Лорка не плакала, она мычала. Ей было тяжело. Кто-кто, а этот Обер Тайх точно последовал призыву инструктора – расслабился. Михаил Денисович хотел было спихнуть нахала, но в это время последовало новое указание Аркадия:
– Ничего не меняйте. Терпите. Внимание! Я сейчас закачусь под сучку, и снова расслабитесь.
При всей необычности ситуации, Михаил Денисович не мог не отметить профессионализма Аркадия.
Когда наконец кончилось это физическое и моральное издевательство, называемое по-научному вязкой, Лиза вскочила и, закрывая лицо руками, побежала умываться. Михаил Денисович был еле живой – ноги и руки совсем занемели, поясница не разгибалась и потрескивала.
Аркадий как ни в чём не бывало стряхнул с себя собак, посмотрел на часы и заявил:
– Молодец, – теперь уже точно Лоре, – тридцать две минуты продержала, похоже, будет толк, – и, обращаясь к чаёвникам: – Ну, можно уже войти. Завтра в это же время контрольная вязка.
А эклеры остались?
Михаил Денисович с трудом, с помощью подоспевшей Танюшки, боясь встретиться глазами с Лорой, с Лизой, да и с другими участниками «таинства», распрямился.
Повторная (контрольная) вязка оставила такие же неприятные впечатления. Всё повторилось. Но, поскольку участники были уже с опытом, прошла менее мучительно. Собак предварительно накормили сырыми яйцами и мясом, поэтому Гартер вёл себя наглее. Лора, хоть и была по-прежнему начеку, но уже так сильно не страдала: сама заняла положенное ей место, уткнув морду в колени Михаила Денисовича…
А через два месяца случилось то, с чего начинается это повествование.
Пополнение продолжается
Михаил Денисович закрыл глаза и попытался доспать. Не тутто было… Лора активно действовала своим мохнатым рылом – поддавая хозяину в бок снизу вверх:
– И-и-и… й-и-и… и-и-и… й-и-и…
Она не просила помощи. Она требовала её. Кто ещё мог помочь ей? Никто. В целом мире никто, кроме хозяина. Тем более что в процессе вязки именно он, по мнению Лоры, играл главную мужскую роль, и логично было считать его виновным за всё происшедшее и за то неведомое, что должно было вот-вот произойти.
Хозяин медленно перекочевал с тёплой постели на холодный пол и осторожно, боясь потревожить Танюшку, вместе с Лорой выполз в коридор. Собаку «колбасило» ужасно: она тряслась, как в лихорадке, растягивались в «улыбке» брыли, обнажая зубы, и слышался «железный» лязг мощных клыков терьера.
Михаил Денисович обследовал роженицу и обнаружил под хвостом плотное, кроваво-красное образование размером с бильярдный шар.
Теоретически процесс родов известен всем без исключения, но, как говаривал профессор Зиринг, преподававший, между прочим, научный коммунизм: «Сам я рожать не пробовал, и, вероятно никто из вас не пробова-а-а-ал, – произносил он, медленно обводя взглядом слушателей (курсантов Макаровки), особенно растягивая последнее слово, – но слышал я, что это очень трудно… Никому из вас, уважаемые, рожать не придётся, и это факт, но советую вам иногда задумываться над этим…»
Сейчас Михаил Денисович вспомнил мудрый совет своего профессора Курта Евгеньевича и задумался… Действительно, рожать он до сих пор не пробовал, но и Лора тоже не пробовала. Трудно…
Трудно – не трудно, но надо. Правильно – не правильно, но начали: Михаил Денисович завалил собаку на спину, развернул задом к входной двери, лёг рядом, упёрся согнутыми ногами в прохладный дерматин двери и принялся «тужиться». Он делал зверское лицо, напрягался по-серьёзному и пытался даже произносить заветное: «И-и-и… й-и-и…» Лора старалась рядом, но дело не шло…
Накануне Михаил Денисович пытался разузнать всё у многоопытной Танюшки, но ценной информации не получил: