Никто, разумеется, так и не пришел. Спина затекла. Кровь остановилась. Аня слезла с подоконника и, пошатываясь, пошла к себе в комнату.
На следующий день она проснулась с похмельем, но удивительно протрезвленной. Обе руки страшно ныли, но Ане как-то вдруг надоело жалеть себя. Она сходила в аптеку и обработала порезы перекисью. Лезвия выбросила в мусорный контейнер на улице. Навела порядок в комнате и час проветривала ее от табачного дыма, надев на себя все теплые вещи. Курить пошла на улицу, а не на лестницу, куда все бегали тайком.
Стоя на крыльце и затягиваясь сигаретой, Аня думала, что шрамы у нее неминуемо останутся – на ней и обычные синяки плохо заживали, а у таких порезов и подавно не было шансов. Впрочем, она не испытывала ни стыда, ни сентиментальности на этот счет – прошедшая ночь неожиданно обрубила всякое ощущение символизма, которым Аня старалась наделить случившееся. Порезы были просто порезами, и Аня знала, что не будет придавать им значения, как только они перестанут саднить.
Последующие годы доказали, что она переоценила свою беззаботность. Аню беспокоило то, что о ней могли подумать, заметив шрамы, поэтому она довольно быстро приучилась прятать их. Это было не так-то сложно, учитывая, что многие люди оказывались настолько одержимы собой и ненаблюдательны, что не обращали на такие мелочи внимания. Впрочем, это не спасало Аню от томительных минут, например, летом в метро – когда держишься за поручень в людном вагоне, невозможно спрятать руку, – или на приеме у врача. Пару раз случалось такое, как сегодня: иногда посторонние люди все же бывали приметливыми.
Дверь в камеру загремела и открылась, внутрь вошла Майя. Сперва на нее никто не обратил внимания, но тут она громко шмыгнула носом.
– Ты что, плачешь? – спросила Диана, опуская журнал.
Аня выбралась из-под одеяла и рассмотрела Майю получше – та была красной и зареванной. Вместо ответа она всхлипнула.
– Ты чего? – спросила теперь Катя, садясь на кровати.
– Домо-о-ой хочу-у-у! – заливаясь слезами, протянула Майя. Она так и стояла посреди камеры, сжимая в руках белый пакет.
– Куда тебя водили? Что с тобой случилось?!
– Ко мне сестра приходила-а-а! – проскулила Майя и зарыдала пуще прежнего.
Наташа издала рычащий звук, перевернулась на своей койке и снова прикрыла голову подушкой.
– Да ты ж дома будешь послезавтра, – недоуменно сказала Катя. – Что тебе такого сестра сказала? Она проведывать тебя приходила?
– Да-а… – всхлипнула Майя, вытирая глаза кулаком. – Яблок принесла…
– О, яблоки! – тут же просияла Ирка, моментально позабыв о своем рисовании.
– А еще она вам сигарет принесла… Я ее просила.
От этого известия разом оживились все, и даже Наташа выбралась из-под подушки и бросила на Майю недовольный, но все же потеплевший взгляд.
Майя дала Ане яблоко, другое помыла себе и грустно им захрустела. Остальные закурили.
– Улыбнись! – сказала Майе Ирка и показала пример. Майя посмотрела на ее беззубый рот долгим взглядом и как по команде снова разразилась рыданиями.
– Д-да что с т-тобой такое-то?! – возмутилась Наташа.
– А еще я беременна!
Аня закатила глаза.
– Что? Что? – загомонили все.
Майя в ответ только горше зарыдала.
– Ты хоть знаешь, от кого, клуша? – спросила Катя.
– Знаю…
Диана элегантно выпустила дым и заметила:
– Тебя вообще-то сюда сажать не имели права, если ты беременна.
Это известие поразило Майю. Она сразу же встрепенулась и уставилась на сокамерниц. Слезы ее высохли вмиг. Майя выглядела так, словно ее только что озарила идея.
– Что, правда?
– Для того, чтобы это доказать, справка нужна, а у тебя ее нет, – напомнила Аня.
Майя тут же поникла.
– Может, я и не беременна, конечно, – задумчиво сказала она. – Вообще-то я такие вещи хорошо чувствую. Еще когда мы в Ижевске жили, сестра все хотела забеременеть от парня. Надеялась, что они тогда поженятся. Каждый месяц думала, что на этот раз уж точно получилось. А я ей все говорила: нет, нет, еще рано. И каждый раз оказывалось, что и в самом деле нет. Она даже обиделась на меня, сказала, что я ее сглазила. Я тогда тоже обиделась, выдернула у нее волос, завязала на нем узелок и говорю: смотри, сейчас сглажу наоборот, теперь забеременеешь! И прикиньте, она правда забеременела почти сразу.
– И что, они поженились? – скептически спросила Диана и на этот раз как-то свысока выдохнула дым.
– Да нет, конечно. Разошлись, еще когда она на шестом месяце была. Он помогал какое-то время, а потом слился.