– Вообще-то то, что ты вчера рассказывала, и правда похоже на эскорт, – многозначительно заметила Диана и выкинула сигарету.
Майя поджала губы и покачала головой. На лице ее была написана усталость от непроходимой человеческой глупости.
– Между мной и теми, кто работает на “Досуге”, есть большая разница.
– Как работают? – не поняла Аня.
– На “Досуге”. Это сайт такой, где можно снять проститутку.
– А-а…
– Там они обязаны спать с мужиками. То есть какой-нибудь тип ее снял – и все, ей право голоса не предоставляется. У меня все по-другому. Я встречаюсь, с кем хочу, и сама решаю, спать или нет. Типу я ничем не обязана. Могу сходить в ресторан – и после этого все, до свидания.
– И часто ты вот говоришь после ресторана “все, до свидания”? – скептически спросила Катя.
– Не очень, – призналась Майя. – Но все равно я могу так сделать! У меня все добровольно.
– У д-девушек на твоем “Д-досуге” тоже все добровольно, – фыркнула Наташа. – Они же сами т-туда свои фотографии разместили.
Майя хотела что-то ответить, но в этот момент радио смолкло. Все опять синхронно посмотрели на него. Из точки над дверью донеслось несколько захлебывающихся звуков, а потом оглушительно заиграла музыка. Громкость, впрочем, тут же убавили.
– Ну наконец-то! – воскликнула Наташа. Даже когда она радовалась, ее брови оставались парадоксально насупленными.
В двери вдруг приоткрылось окошечко.
– Романова! – закричал в него толстощекий мент-дежурный.
– Что? – изумленно спросила Аня.
– Собирайтесь, сейчас в суд поедете!
– В какой еще суд?
– Вы жалобу подавали? Ну вот собирайтесь. За вами уже конвой приехал.
Окошечко с лязгом захлопнулось.
– Ничего себе, как быстро. Только вчера написала, и уже в суд, – уважительно сказала Катя, словно эта скорость была личной Аниной заслугой.
– Надо было и мне вчера написать жалобу! – расстроилась Майя. – Вдруг меня бы сегодня и выпустили. Всего лишь на день раньше, но хоть что-то!
– Да не в-выпускают они раньше, – зловеще сказала Наташа. – У нас в к-к-колонии тоже была одна, которая все обжаловала. И ничего. Ей даже хуже бывало.
Аня тем временем переоделась в джинсы и накинула толстовку. Заглянула в зеркальную пленку над раковиной – в ней отразилось ее помятое лицо и растрепанные волосы. Ане почему-то казалось, что суд – это такое торжественное место, куда нужно непременно приходить очень нарядным, поэтому она прихорошилась, как могла, – пригладила волосы и собрала их в хвост. С другой стороны, думала она, пока натягивала кроссовки, если суд незаконно сажает тебя в спецприемник, то, наверное, ты имеешь полное право не особенно для него стараться.
– А они могут больше суток дать? – спросила Майя, наблюдая за Аниными сборами.
– Да вроде не могут, – неуверенно ответила Аня.
Ирка хихикнула. Все обернулись к ней, но она опять была увлечена своим рисунком и не обращала внимания на происходящее. Прямо сейчас она что-то остервенело заштриховывала, громко скребя карандашом.
– Если тебя сегодня выпустят, я тебе этого не прощу! – угрожающе сказала Катя и тут же заржала. – Шутка!
Дверь открылась, на пороге показался толстощекий дежурный:
– Готовы? Пойдемте.
Аня послушно вышла из камеры.
– Если на ужин не успеете, мы вам его оставим, – деловито сообщил ей мент, запирая камеру. – Обед уж не будем оставлять, не против?
– Да нет, – пожала плечами Аня.
Вслед за дежурным она поплелась к выходу из коридора. Спустя несколько секунд до нее дошло, что в спецприемнике тоже явно не верили в ее внезапное освобождение. Аня усмехнулась про себя, но ничего не сказала. Она и сама сомневалась, что ее сегодня отпустят – это было бы фантастическим поворотом событий, – но совсем вытравить надежду не получалось. Анино воображение то и дело рисовало дерзкую картину, как ее освобождают в зале суда и менты понуро расступаются перед ней, посрамленные.
Ментов, собственно, было двое – они неподвижно стояли на входе в спецприемник. Один молодой с рыжими волосами и бровями, почти незаметными на его загорелом лице, второй пожилой, с седыми усами как у моржа. Оба изображали абсолютное безразличие. Молодой жевал жвачку.
– Документы взяли? – спросил у них дежурный.
Конвоиры кивнули, скользнув по Ане равнодушным взглядом и, ни слова не говоря, вышли на улицу.
Аня посмотрела на дежурного. У него тоже стало на редкость безразличное лицо. Она почувствовала себя неодушевленным предметом, посылкой, которую передают из рук в руки. Аня побрела на улицу.