Надо спросить у Кати прямо, решила Аня. Плевать, как это прозвучит и что подумают остальные. В конце концов, они скоро выходят и Аня больше никогда их не увидит, но если она не разберется сейчас с этой чертовщиной, то никогда не освободится. Только как спросить? “Нападала ли ты на меня ночью?”… Нет, так все же чересчур. “Не происходило ли с тобой что-то странное в последнее время?” А так слишком обтекаемо. “С тех пор как я попала сюда, я постоянно вижу кошмары. В сегодняшнем была ты, и, кажется, ты требовала вот эту цепочку. Я хочу понять, что происходит”. Все так же ужасно, зато хотя бы правдиво.
Решительно встав, Аня направилась к Катиной кровати. Катя по-прежнему спала, и Аня замешкалась, разглядывая ее. Во сне лицо у нее было таким беззащитным, что невозможно было предположить, будто она вообще могла на кого-то напасть. Аня заколебалась. Может, подождать хотя бы, пока Катя сама проснется, чтобы не усугублять неловкость вопроса?..
– Ты чего? – прошептали сзади.
Аня подскочила и резко обернулась. Лежа на соседней верхней полке, на нее сонно и настороженно смотрела Наташа. Пучок у нее на макушке нелепо сбился набок.
– Ничего, – смутилась Аня. – Хотела окно открыть.
В доказательство своих намерений она подошла к окну и распахнула его.
Наташа продолжала с подозрением наблюдать за ней, и под ее взглядом Ане не оставалось ничего, кроме как малодушно побрести к своей кровати. Однако, сделав несколько шагов, она вспомнила, какой страх и усталость чувствовала, сидя на ней две минуты назад, и резко остановилась. Она не могла снова обречь себя на это. Зажмурив глаза, она выпалила:
– С тобой ничего странного в последнее время не происходило?
Наташа нахмурилась:
– Что, например?
– Ну, что-то такое, что ты не можешь объяснить?
– Не п-понимаю.
– Галлюцинации? Странные сны?
– Чего?
– Ладно, забей, – упавшим голосом сказала Аня. На что она вообще рассчитывала, решив вслух об этом спросить? Она снова потащилась к кровати.
– Да п-правда, что у тебя случилось? – нахмурившись, спросила Наташа и села на койке. Она смотрела на Аню внимательно, можно даже сказать, с беспокойством. – Ты же уже не п-первый раз эти разговоры заводишь.
Аня помедлила. Наташино участие было таким неожиданным, что она вдруг почувствовала, как жалость к себе, которую она сдерживала все это время, разливается по телу. Глаза моментально заволокло слезами.
– Понимаешь, мне постоянно мерещится всякое, – чуть не всхлипывая, пробормотала Аня. – То ли видения, то ли кошмары.
Наташа продолжала не мигая на нее смотреть, и Аня заговорила быстрее:
– Например, сегодня ночью мне приснилось, что Катя напала на меня, а когда я проснулась, нашла вот это. – Аня раскрыла ладонь, в которой лежала цепочка.
Наташа посмотрела на цепочку, потом на Аню и восхищенно протянула:
– Ну ты и ебанутая-я-я…
Ане показалось, что ей в лицо впивается много-много маленьких иголочек. От стыда слезы высохли за секунду. Спрятав руку за спину и ни слова не говоря, она решительно зашагала к кровати.
– М-может, тебе к здешнему врачу сходить? – продолжала Наташа.
Аня молча рухнула на кровать и принялась устраиваться под одеялом, нарочито бурно его встряхивая.
Потеряв ее из виду, Наташа легла на своей кровати и свесилась вниз.
– А цепочку эту я у д-дежурной сперла, – сообщила она.
Аня замерла с поднятым одеялом.
– У вчерашней дежурной?
– Ну да.
– Откуда? Зачем?
– Да п-просто так. Не нравится она мне. А цепочка, наоборот, сначала п-понравилась, а потом я п-присмотрелась – фигня какая-то. Т-тонкая слишком. Я ее куда-то кинула и уже забыла.
Аня переварила ее слова.
– Как ты вообще смогла ее украсть? – наконец спросила она.
Наташа посмотрела на нее так строго, что даже ее сбившийся набок пучок на секунду перестал казаться нелепым.
– Много б-будешь знать, скоро состаришься. Ты вообще помнишь, за что я сидела? То-то же.