— Уколы Вы, конечно, делать умеете?
— Ну да.
— А про такое лекарство слышали? — и я назвала ей препарат, которым была убита Софья.
Анна покачала головой. На глазах у нее появились слезы.
— Не убивала я ее! И Володя тоже не убивал!
— Откуда Вы знаете?
— Он жалел ее, заботился о ней, — она заревела.
— Успокойтесь, Анна, — попросила я ее. — Пока еще ничего не ясно, но у полиции есть один очень важный козырь — мотив. А у вас обоих, я имею в виду Вас и Володю, был мотив избавиться от Софьи.
— Так он же развестись с ней хотел, — не унималась Анна.
— Может быть, но в случае развода, им предстояло делить имущество, а вот в случае ее внезапной смерти, все достается Вашему Володе.
— Да наплевать на эти проклятые деньги! — она уже ревела в голос. Ребенок сначала было начал беспокоится, но потом затих, прислушиваясь к рыданиям матери.
— Хорошо, где Вы были в четверг?
Она замолчала, вытерла нос рукавом кофты, смахнула с глаз слезы.
— Где Вы были в четверг? — повторила я свой вопрос.
— Здесь была. Где же еще?
— Свидетели есть?
— Что?
— Кто-нибудь может подтвердить, что Вы были здесь весь день?
— Ну кто? Разве что он, — и она кивнула на ребенка.
— Во сколько дети возвращаются из школы?
— Обычно часа в три.
— В три в четверг Вы были дома, когда дети пришли из школы?
— Не помню.
— Вспоминайте!
— Была, наверное. Я же их обедом кормлю.
— В тот четверг, когда была убита Софья, Вы кормили детей обедом?
В ее глазах опять появилась злоба.
— Кормила.
Я заметила, что голос ее дрогнул.
— Дети это подтвердят?
— А почему нет?
Она мне порядком надоела. Если бы не Люся, я бы тут же сдала эту мадам инспектору Норману — пусть бы он с ней поговорил.
— Подтвердят или нет?
Она молчала.
— Где Вы были в четверг?
Она не ответила. Я взяла мобильник, который сообщил мне, что я не ответила на четыре подряд звонка инспектора Нормана и стала набирать его номер.
— Не убивала я ее, — почти прохрипела мне Анна.
— Меня интересует, где Вы были четверг, — напомнила я ей.
— Я к Володе ездила.
Она взяла бутылочку с водой для ребенка, сняла с нее соску и сделала несколько больших глотков.
— Во сколько?
— Часа в три и ездила.
— Куда?
— В мастерскую.
— Вы его видели?
— Нет.
— Вы его в тот день видели?
— Нет, я сразу домой поехала детей кормить.
— В доме Креченских в тот день были?
— Нет, я же знала, что она дома.
— Ладно, на сегодня пока хватит, — заключила я.
— Что со мной-то будет? — она опять заревела.
— Не знаю, — честно ответила я и пошла к выходу.
Снег все еще шел. Я осторожно выкатилась на дорогу и поехала в лавку. Вместо двадцати минут я ехала почти сорок. За это время я пропустила еще один звонок от инспектора и два звонка от Люси. Видимо Анна уже сообщила ей о моем визите и, возможно, Бог весть, что наговорила.
В лавке, несмотря на снегопад, было много народу. Алик за прилавком сражался с упаковочной бумагой, а кот сидел рядом и, как мог, пытался ему помешать. Я сгребла кота в охапку, забросила его в коридор и сменила Алика на упаковке, чтобы он мог заняться покупателями. У него лучше получается, чем у меня. Я стесняюсь настоятельно рекомендовать незнакомым людям что-нибудь из книг, Алик же самозабвенно убеждает их в необходимости прочитать ту или иную книжку, причем, часто он понятия не имеет, что за книжка. Обычно, он мельком знакомится с аннотацией и начинает импровизировать. Забавно, но в девяти случаях из десяти книгу у него покупают.
Я без перерыва упаковывала купленные книжки до пяти вечера, когда в лавке появился инспектор Норман собственной персоной. Он весело помахал Алику и направился ко мне.
— Рад Вас снова видеть, Дженни, — через чур ласково произнес инспектор.