Я согласилась. Через полчаса стало известно, что Кранц уехал, как и обещал, в Нью-Йорк на встречу с женой и дочерью. Инспектор созвонился с ним по телефону, а позже проверил регистрацию на самолет. Еще инспектору, то есть сотрудникам его отдела, довольно быстро удалось выяснить, что одни соседи Паулы съехали около полутора месяцев назад, так как были не в состоянии делать месячные платежи, а в доме прямо напротив нее жил отставной военный, который часть своего времени проводил в ветеранском госпитале. Старику по имени Джо Смит было семьдесят восемь лет, он имел правительственные награды и, разумеется, был вне подозрений. Неизвестно, впрочем, было, получил ли он мое письмо. Оставался один Жульен, но вместо того, чтобы ехать его арестовывать, инспектор сидел за столом в моей кухне и медленно пил вторую чашку кофе. Я молчала, он тоже. Наконец, я не выдержала:
— Зачем Жульену убивать Софью? Из-за двухсот пятидесяти тысяч?
— Не знаю, — пробурчал инспектор. — Если помните, у него алиби на время убийства.
— И что теперь?
Инспектор не ответил, допил кофе, поставил чашку в раковину.
— Я отстраняю Вас от расследования, — заявил он.
«Не Вы меня пристраняли, не Вам меня и отстранять,» — чуть не ответила я, но сдержалась. Я не очень хорошо разбиралась во всяких там юридических тонкостях, но точно знала, что по законам штата отстранить от расследования он меня не мог. Арестовать — пожалуй, но запретить мне заниматься расследованием — дудки. Впрочем, он, наверное, мог сделать так, чтобы мою лицензию отозвали или приостановили. Инспектор сидел за столом, подперев рукой подбородок, и внимательно рассматривал рисунок на кофейной чашке. Задумчивость его, как я догадывалась, была вызвана не размышлениями о том, арестовывать ли Жульена сразу или подождать. Он решал непростой для него вопрос, что делать со мной. Ведь я написала и отправила анонимное письмо, прочитав которое, преступник почему-то пришел к выводу, что шантажист — Марта и убил бедную женщину. А почему именно Марта? Круг сужался, преступник должен был знать Софью, Паулу и Марту, причем последнюю настолько хорошо, чтобы заподозрить в шантаже. Если поверить Джереми и допустить, что Жиль никогда с Софьей не встречался, несмотря на то, что последняя искала с ним встречи, то оставался только Жульен, который решил подставить своего брата, чтобы, видимо, полностью завладеть практикой. Но у Жульена было алиби на время первого убийства.
Размышления мои прервал инспектор.
— Дженни, Вы понимаете, что натворили? — обрушился он на меня ни с того, не с сего.
Как я уже сказала, я все понимала. Только было у меня какое-то неясное чувство — что-то здесь не так. Что и почему я объяснить не могла, но мне казалось несколько странным, что убийца вот так взял и вычислил шантажиста даже с ним, то есть со мной, не связавшись и не выяснив, что за улику этот шантажист имеет в виду. Убийство Марта наводило только на одну мысль. Убийца ее знал и предположил, что Марта могла что-то заподозрить или заметить. Где вот только? Наверное, на работе, поскольку все убийства, как не крути, были совершены вокруг нотариальной конторы. Из всех фигурантов дела больше всего Марта общалась с Жульеном, но заподозрить Жульена в убийстве Софьи, Паулы и Марты — это уж слишком. Да и сумма в двести пятьдесят тысяч все-таки не такой куш, чтобы ради него идти на убийство собственного клиента, то есть клиентки, матери жены своего брата и секретарши. Но тогда зачем я написала ему письмо? Дура!
Инспектор еще немного меня поругал, посоветовал нанять адвоката и ушел. Сказав Алику, что лавка на нем, я заперлась у себя в комнате, приняла снотворное, которое нашла в аптечке Старика и легла спать. Кот пристроился рядом.
Понедельник
Проснулась я рано и с тяжелой головой и, как говорится, тревогой на душе. Совет инспектора нанять адвоката означал, что против меня будет возбуждено дело, наверное, о пособничестве убийству, правда, не злонамеренном. Моясь под душем я ругала себя последними словами, плакала и просила о помощи неизвестно кого. Я переживала не только из-за того, что вляпалась в историю, но и потому, что именно я, то есть моя дурацкая затея, стала причиной смерти Марта. От этой мысли у меня внутри все переворачивалось. Выйдя из душа, я оделась, убрала кровать и пошла варить кофе. Кот засеменил за мной. Звук кофемолки, наверное, разбудил Алика. Он появился на кухне несколько взлохмаченный, но, как всегда, радостный и приветливый. Я была благодарна ему за то, что он меня ни о чем не расспрашивал. Пока Алик сооружал свои бутерброды, я пошла в кабинет, проверила электронную почту. Никто ничего мне не написал. Я выключила компьютер и вернулась на кухню.