Молись и радуйся, сгорая.
На эти в бурях города!
Верь: революция такая
Не повторится никогда!
Тут Мысль и Творческое Слово,
Тут грозных сил водоворот.
С ружьем из плена векового
Выходит празднично Народ.
Пусть кровь, пусть боль, пусть блещут взмахи.
Штыков, и пусть остры Слова, –
Лежит покорная на плахе
Времен проклятых голова!
В деревне
Праздник свободной Руси
Голубем сел на ветлу.
Новую дождь моросит
Весть голубому селу.
Лихо взрывает печаль
Новой гармоники звон.
Песню разгульную даль
Ловит, как птицу, в полон.
Будто, родился я тут,
Вырос над хатой ветлой.
Вечер в задумчивый пруд
Глянул вечерней звездой.
Новой гармоники лад
Ладит заливчато новь…
Месяц за вишневый сад
Выгнул высокую бровь.
«Крепко слушают околицы…»
Крепко слушают околицы
Вольной Воли грозный клич.
Рожь некошенная клонится
Слово новое постичь.
– Гей, вы птахи бездомовые,
Гей вы, соколы без крыл,
Буйных ветров крылья новые
День вам новый подарил.
– Камни золота тяжелого,
Спесь царя у ваших ног.
Я кладу на ваши головы
Снятый с месяца венок!
Ухом туча с неба свесилась.
Бельма выпучила мгла!
Зорный стяг под хатой весело
Степь родная подняла!
«Грудью простреленной вышел…»
Грудью простреленной вышел
Месяц над новой Русью.
Стяги Свободы над крышей,
Точно в озерах гуси.
Сжал огневыми руками
Землю мужик-Микула.
Волга широкая Каме
Бельмами Стеньки мигнула.
Глянул за пашни-поёмы:
Пахарь с винтовкой в поле!
Весело дню голубому
Петь грозовую Волю.
Ветер шумит по крову,
Только печаль не спрячешь:
Русь запрягается в Слово,
Будто ленивая кляча!
Михаил Герасимов
Скворцы
Звенят леса листвой текучей,
Леса – червонные дворцы.
Над ними переливной тучей
Повисли пьяные скворцы.
Вот сели у столба на струны,
Зовут под солнце южных мест.
На жнивий – золотые дюны
Столб бросил потемневший крест.
Вот с проводов упали четки
И снова тают в синеве,
Лишь тень таинственно и кротко
Ползет по высохшей траве.
Звените вольными крылами!
Сквозь слезы я смотрю в лазурь,
И хочется взмахнув за вами
Умчатся от осенних бурь.
Лети душа в простор нездешний,
Где тает зной, цветет трава.
А здесь – качается скворешня
На пике, будто голова.
Осень
Вот осень в шорохах и звонах
Тоскливо бродит по селу,
По перелескам красных кленов
Туман мохнатый зыбит мглу.
Рябин зализывает раны
И умирающих берез.
Он окровавил лапы рдяно
О раны листопадных лоз.
Осенний вечер горько сгорбил
Коленопреклоненный сад,
И сколько неизбывной скорби
В соломенных морщинах хат.
Кадимый клубами тумана
Осин рыдает хоровод.
Лишь ярко на груди кургана
Веселый искрится завод.
Природа всхлипывает тихо
Над блеклой плащаницей нив,
А он посвистывает лихо
Багрянца шапку заломив.
Грозит во тьме трубы высокий
Железомускульный кулак,
Вагранок огненные щеки
Зыбучий раздувает мрак.
Как ярки золотые брони,
Как бодро льется стали звон,
Как пламенна на черном фоне
Резьба сияющих окон.
Огнем труда сердца согреты
Все мускулы волнует дрожь,
Как ветерок горячим летом
В полях животворящих рожь.
Пускай туман клубится зыбкий,
Печаль полей ползет без сил,
Мы видим – огненной улыбкой
Завод ненастье опалил.
Анатолий Мариенгоф
«Острым холодным прорежу килем…»
Памяти отца
Острым холодным прорежу килем
Тяжелую волну соленых дней, –
Все равно друзья-ли, враги-ли
Лягут вспухшими трупами на желтом дне.
Я не оплачу слезой полынной
Пулями зацелованного отца –
Пусть ржавая кровью волна хлынет
И в ней годовалый брат захлебнется.