А. Г. много раз приходил в эту квартиру. Но сегодня он впервые остался с Илвой наедине. Наконец–то: он и она. Одни. Он очень долго выжидал, исключая саму возможность такой встречи. Она не должна была произойти! И вот она происходит, потому что А. Г. должен раз и навсегда убедиться в ложности или справедливости ужасного подозрения. Теперь или никогда!
Илва пошла варить кофе. На обеденном столе в гостиной (там, где она примыкала к кухне) были разложены учебники испанского языка. Так вот чему Илва посвящает свободное время! Испанскому.
— Как твой испанский? — спросил А. Г., чтобы с чего–то начать.
— Хорошо, — отвечала Илва из кухни. Нет, плохо. Я совершенно неспособная, хуже всех в группе. Но для себя я кое–чего добилась. (Она подошла к обеденному столу, заглянула в учебник под названием «Езо ез».) Я пытаюсь объяснить Бьёрну про свои успехи. А он все равно услышит меня и давай возмущаться, что я ничего не знаю. Просто бесится, говорит, мне пора кончать с этими курсами. Зачем бросать деньги на ветер, если толку никакого? Он считает мой испанский только предлогом уходить из дома.
— Значит, он не прав? (Ну же, ну!)
— Нет, отвечала она. Я хочу учиться. Мне очень хочется выучить испанский. А потом поехать в страну и разговаривать. Неужели я так много требую? Скажи: неужели так много?
— Нет, отозвался А. Г. .
Илва вернулась в кухню. Выключила кофеварку (она варила кофе не на плите). Достала чашки. Сейчас! Сейчас! А. Г. спросил: .
— Как тебе, собственно, живется, Илва?
В ее углу все стихло, установилась напряженная тишина.
— Что ты имеешь в виду? — Илва замерла, он чувствовал, что она застыла на месте.
— Ничего, кроме того, что я сказал: как тебе, собственно, живется?
Она схватилась за чашки, зазвенела ими. До него донеслось бульканье кофе. Илва молчала.
А. Г. часто бывал в Этой квартире. Но тогда все было иначе. Ему был знаком здесь каждый уголок. Но сегодня она выглядела по–другому. Дневной свет, лившийся в болыпие окна, выхватывал стоявшую на буфете дурацкую фотографию человека в хоккейной форме, с клюшкой и шлемом в руках. Тут же новобрачные: Илва и ее муж сняты после церемонии в ратуше. Какие–то безделушки, фигурки зверей — свидетельство дурного вкуса, во всяком случае с точки зрения архитектора Ларсена. Впрочем, на них можно было не обращать внимания. Снимки Малыша. Диван и кресла, сегодня непривычно пустые. Телевизор, выключенный, без единой пылинки. Обеденный стол (где сидел А. Г.) и кухня (где была Илва). А. Г. Ларсен дождался своего часа. Он попал сюда.
Она принесла кофе. НПоставила кофейник на стол, но наливать не стала. А. Г. воспрянул духом. Спасибо тебе, Илва, что ты обращаеться со мной не как с гостем. Разве он неверно истолковал ее жест? Конечно, верно. Он налил кофе себе и протянул кофейник Илве. Она уже села. Налив кофе, переспросила, о чем он ее спрашивал. Он ведь, кажется, о чем–то спрашивал?
— Да. Как тебе, собственно, живется?
— Неужели тебе в самом деле любопытно, как мне живется?
— Да, отвечал А. Г. Представь себе.
— Но почему? .
— Нотому что… ты интересуешь меня.
— Интересую? Каким образом?
— Ну, я тут мало кого знаю. А с тобой я знаком.
— И только–то?
— А ты что думала?
— Да нет, ничего. Не бери в голову. Я просто не поняла.
— Как же тебе живется, Илва?
— Ты хочешь знать? Действительно хочешь?
— Да! — выпалил А. Г.
— Неужели? Разве кто–нибудь может интересоватья моей жизнью? Вот уж не подозревала. Это для меня большая радость.
— Ты радуешься такому пустяку, Илва?
— Да! — с жаром подтвердила она. Я не избало
И пошло–поехало. Илва открылась перед ним, выложила без утайки, как ей живется.
— Дерьмово, сказала она. Хуже некуда.
Ей невыносимо скучно, продолжала Илва. Она тоскует. Кругом, куда ни повернись, одни скоты. И дерьмо, которое нужно за ними убирать. Кому, как не ей, приходится мыть загаженные тарелки? А чего стоит унитаз? Ты когда–нибудь заглядывал в немытый унитаз? Кому достается подтирать все дерьмо? Конечно, Илве. Об этом ли она мечтала? Нет. Ее просто–напросто обвели вокруг пальца. Посадили в дерьмо и велели разгребать. С шишом в кармане и с кобелем в постели.
Илва Юнсен разговорилась. Наконец–то она может в красках описать жизнь, которую вынуждена вести. Рассказать обо всем дерьме, что приходится ежедневно вывозить. Чужом дерьме. Которым ее щедро наделяют, считая, что одаривают драгоценностями. Она убирает загаженный пол. Моет загаженную посуду. Подтирает загаженную уборную. Живет в чужом дерьме. По утрам Илва просыпается в зловонии. Она начинает чувствовать его со звоном будильника, поднимающего ее с постели. Приятно, а?