Откуда она набралась такой смелости? Во всяком случае, ясно, что она должна была черпать ее из какого–то источника. Но из какого, это уже другой вопрос. Ответить на него сложно. Тем не менее есть весьма правдоподобное объяснение Илвиной готовности идти на риск. А именно, ее внешность. Да, Илву подтолкнуло к действиям привлекательное личико. Оно подсказало ей, что она живет в Румсосе на положении домашней рабыни. Подумайте, сколько взглядов она притягивала к себе! Они–то и заставили ее, увидеть Несообразность. Когда Илва с полными сумками выходила из Супермаркета, любезные, предупредительные мужчины распахивали перед ней двери, номогая постигать Несообразность. Вон какая Илва важная персона! И какое существует Несоответствие между ней и ее жизнью! Мужчины заглядывались на Илву. Галантно раскланивались, пробегая мимо, пытались кадриться, подступая с самыми удивительными вопросами, стоило ей только появиться на румсосской улице. Свист и мелкие непристойности, которые выкрикивали ей вслед юнцы, свидетельствовали о том же: она чего–то стоит. Она принадлежит Другому Миру. Такие, как она, красовались на ярких плакатах, в рекламе диско, на разворотах газет и журналов, олицетворяли жизнь, к которой она тянулась. Илва была хорошенькой. Что каждое утро подтверждали незнакомые мужчины, когда она отправлялась за покупками в румсосский центр. Илвина красота и привела ее к заносчивым мечтаниям, а погруженность в эти мечты подтолкнула к безрассудному и бесповоротному решению. Итак, Илвой движет красота. Ее внешность. То, что видно всем. То, что видит в эту минуту Бьёрн. Красота придает Илве самостоятельность, которую в ней трудно, почти невозможно заподозрить, красота же пригвождает Илву к ее мечтам, к ее запросам, сообщает ей мужество и решимость. Красота подстегнула се к действию. Обворожительная внешность иргвратила Илву в бунтаря–одиночку.
Может, ее еще поддержала тайная переписка с живущим через площадку чудаком соседом и Илва оттуда почеринула силы для безрассудной попытки вырваться из нереального? Солидный мужчина, член рабочей партии и крунный начальник, он в своих письмах превозносил Илву, таким образом подтверждая ее ценность. Версия виолие вероятная. Тогда Илвины послания к нему можно рассматривать как своеобразную тренировку: Илва словно практиковалась, прежде чем раскрыться и стать самой собой, на кого ей теперь, в полном одиночестве, только и придется рассчитывать. (Нельзя закрывать глаза и на то, что Илву, возможно, уже тяготило и отчасти пугало странное поклонение архитектора Ларсена: пожалуй, оно становилось несколько назойливым. Не оно ли подгоняло Илву с отъездом, пока она, так сказать, на коне? Уехать к сестре, в Стовнер, вместе с Малышом.
Освободиться. Начать все заново. Подальше от мужа, Бьёрна, но, с другой стороны, и подальше от не первой молодости Ларсена с его требовательной страстью. В этом случае тайный обмен письмами сыграл роль катализатора, однако настаивать на непреложности нашей версии нельзя. С таким же успехом все могло обернуться иначе, то есть по переезде в Стовнер Ларсен наскучил бы Илве без своих писем и странный триумвират — Б.+ И.+Л. распался бы сам по себе. Или же: задумав перосхать от Бьёрна в Стовнер, Илва как раз рассчитывала поддерживать связь с Ларсеном, но уже не таясь. Последнюю возможность нользя сбрасывать со счотов, хотя представляете, в какой трепет она привела бы А. Г. Ларсена, который в это вромя сидел, погруженный в размышления, у себя в квартире?)