На двадцатом билете, спустя четыре часа, пока Лёха «заседал» в сортире, Макар в очередной раз вышел покурить в подъезд — балкона у того на съемной хате не было — и решил, что сообщения писать он уже не в состоянии, надо попробовать снова дозвониться до своего ебучего голубоглазого умника, без помощи ватсапа. И очень сильно удивился, когда трубку взяли с третьего гудка.
— Привет, — поздоровался он первым, спешно забычковывая сигарету.
— Привет.
— Не думал, что ты возьмешь, да еще и так вот сразу, если честно.
— Я телефон в руках держал, к олимпиаде готовлюсь.
— Понятно все с тобой, умник, — улыбнулся Макар.
Ну конечно, чем же еще он мог заниматься. Стоя в афиге от того, что ему перепало сразу столько внимания, Макар не сразу отреагировал на следующий вопрос, прозвучавший от Вали:
— А ты что делаешь?
— Кто? Я?
— Нет, блин, головка от хуя!
Вместо ответа Макар хохотнул, переложил трубку под другое ухо, поудобнее, и, прислонившись к облупленной крашеной стене подъезда, загадочно сказал:
— Ну раз ты меня бросил одного, я к Лёхе поехал. А что? Скучаешь, Валечка?
— Еще чего, — пробубнила трубка. — И вы там вдвоем?
— Ага. А сейчас я вообще один, только с тобой. Вспоминаю тут, как ты меня за зад позавчера лапал, аж все напрягается.
— Ну конечно. Смотри не перенапрягись.
— Да что ты в этом понимаешь, умник! Мы тут страдаем, экзамен завтра поставили прям с ранья. Ненавижу это ресурсоведение, оценка рельефа, климатические условия, туфта, короче. А ты сам, наверное, все автоматом сдал?
— Ну да, почти.
Показалось, что Валя в трубке улыбнулся.
— Валь.
— Что?
— У тебя голос такой весьма нихуевый для пацана. Не слишком высокий, но когда стонешь, прям сладкий. Ты, случаем, петь не пробовал, там, караоке?
— Это что, такой комплимент?
— Допустим, да.
В подъезде с металлическим грохотом хлопнула чья-то дверь и послышался звук закрывающегося замка. Макар вжал трубку в ухо и прикрыл рот ладонью:
— Расскажи мне что-нибудь, Валь. Хочу еще послушать тебя.
— Что рассказать? — тоже понизив голос, сглотнул Валя в трубке.
— Ну, что-нибудь хорошее, приятное. Чтоб я завтра утром проснулся и на позитиве в универ поехал.
— Чтобы проснуться на позитиве, просто ложись спать пораньше, Макар.
— Еще.
— Что еще? — вздохнул Валя в трубке.
— Скажи что-нибудь. Не хочу прощаться.
В телефоне замолчали, и Макару вдруг самому стало как-то неловко. Но звонок не сбросили.
— Да я даже не знаю. У меня только учебник перед глазами.
— И что ты там читаешь?
— Свойства тел в различных агрегатных состояниях.
— Типа лежачее, сидячее, состояние нестояния?
— Ты все-таки ебанат, ты это знаешь?
— Ага, спасибо, что держишь меня в курсе, Валечка. Ну и чё там эти тела?
Он услышал шелестение бумаги, и следом Валя деловым голосом зачитал:
— Кислород в окружающем нас воздухе представляет собой газ. Но при охлаждении до минус сто девяносто три градуса по Цельсию он превращается в жидкость. Снизив температуру этой жидкости еще до минус двести девятнадцать градусов, получают твердый кислород. И наоборот, в обычных условиях железо твердое. Однако при температуре тысяча пятьсот тридцать пять градусов железо плавится и превращается в жидкость. Над расплавленным железом будет находиться газ — пар из атомов железа. При нагревании свыше пяти тысяч градусов железо полностью перейдет в газообразное состояние.
— То есть когда мы с тобой будем трахаться, у тебя кольцо на члене может расплавиться?
— Оно не расплавится, оно сублимируется. А во-вторых, оно из титана, а не из железа, — поправил Валя и после короткой паузы ошарашенно прошипел: — Стоп, чего, блядь?
— Хорошо, что не расплавится, — хмыкнул Макар. — Ну готовься тогда, умник. Я тоже пошел, нам еще половину вопросов с Лёхой надо осилить. Не скучай там без меня.
Дождавшись, пока Валечка еле слышно скажет ему скромное «пока», Макар докурил сигарету и с хитрой мордой скинул Вале одно короткое, но емкое сообщение. Затем вернулся в квартиру, где Лёха уже вовсю сопел над следующим билетом.
— Ты чего такой радостный? — подняв глаза от ксерокопий чужих лекций, кисло поинтересовался он.
— Да так. Позвонить выходил.
— Ясно все, — друг закатил глаза, удрученно вздохнул и протянул Макару стопку листков: — А теперь давай другой своей головой подумай, плиз.
Когда Макар сказал: «Ну готовься тогда, умник», Валик подумал, что он имел в виду олимпиаду. А оказалось, что речь шла о психологическом равновесии самого Валика. Потому что спустя пять минут после звонка от Макара пришло сообщение с видеофайлом, который он, по дурости своей, открыл, ожидая очередной прикол. И едва успел нажать на паузу, когда хриплый мужской голос нарушил девственную тишину маминой комнаты, где он сидел у лампы за столом, громким стоном.
— Валёчек, ты что-то сказал? — крикнула из кухни мать, и Валик, нащупав наушники под учебниками, ответил:
— Нет, мам, тебе показалось.
Поднялся, закрыл дверь плотнее — щеколда все равно была сломана — и сел в кресло, оттеснив кота. Первым порывом было набрать Макара, спросить, на хуя он шлет порнуху без предупреждения — на хуя он вообще ее шлет! — и потом внести наконец его в черный список, но видео уже воспроизвелось, и Валик, как последнее малолетнее ебанько, впервые оставшееся с компьютером наедине, уставился в экран, где два обычных на вид парня сначала сосались, а потом начали друг друга раздевать. На моменте, когда в узкую ладонь одного из них лег член, у Валика сладко заныло в паху — он эти ощущения запомнил прекрасно, и возбуждение нахлынуло резкое и сильное, в основном от мысли, что раз ебанат с турфака прислал ему такое, значит, оно ему понравилось. Значит, он его смотрел. Значит, он на него, если быть совсем честным, передернул. Второй приход, еще хлеще первого, Валик поймал, когда один пацан на видео вставил второму, причем лица у них обоих были в этот момент такие, что «кончил на пухлый пирожок секретарши» и рядом не валялся. Стоны были искренними хотя бы потому, что у парня, которого натягивали, член бился головкой о живот при каждом толчке и опадать не собирался. Валик закусил губу.
— Валёчек, ты ботинки помыл? — входя, спросила мама, и он едва успел прикрыть стояк, который домашние штаны совсем не скрывали, перетащенным на колени котом.
— Сейчас, мам, Антону отвечу.
— Все ты в телефоне. — Мать порылась на полке, быстро отыскивая коробку с берушами. — Деревня же, сходил бы погулял. Или бабушку на санках покатал с Варей.
— В прошлом году бабуля укатилась со склона прямо в свинарник, не помнишь, мам? Я лучше в шашки с ней завтра поиграю.
Мама, цокая, ушла, и Валик смог досмотреть ролик до конца, благо длинным тот не был. И когда пацан, что был снизу, с каким-то щенячьим скулежом забрызгал простынь спермой, Валик почувствовал, что сам готов спустить от одного движения. Кот к этому времени уже был согнан обратно в кресло, Валик вскочил, заперся в соединенной с туалетом ванной и под шум воды из открытого крана кончил буквально за секунды, сидя на бабулином унитазе с вязаной салфеткой на бачке.
То, что он вздрочнул на гейскую порнуху, было не так хуево: возбудился-то он на нее, а кончил оттого, что представил руку Макара на своем члене. То, как он дышит в шею и прихватывает зубами мочку уха, — вот это было хуево.
Это было ненормально. А как они вдвоем дрочили — типа нормально? Да он за последний год столько не дрочил, сколько за последний месяц!
— На хер, — сказал Валик своему отражению в зеркале, держа руки под холодной водой.
Такими темпами он первое место на предстоящем соревновании умов для универа не возьмет, а второе или третье его бы не устроило. Нужно было сосредоточиться на подготовке, а он что? Дрочит по туалетам и мечтает о руках ебаната на своей заднице?