— Валёчек, у тебя что, кровь из носа шла? — спросила мама, когда он проходил мимо в комнату. — Давление?
— Не, мам, нормально все.
Ага, давление, подумалось. Только не в голове.
В ту же ночь, лежа в кровати и прислушиваясь к тиканью бабулиных часов с кукушкой, Валик поймал себя на мысли, что ему скучно. Не просто скучно, а скучно по конкретному человеку. Мозг защелкал мыслями: все просто и объясняется окситоцином — оргазм у них с Макаром недавно случился совместный, а при оргазме в организм выбрасывается окситоцин, который вызывает чувство доверия к партнеру и заставляет по нему скучать. Ладно, с одним, допустим, он разобрался. А желание само по себе?
Возбуждение возникает в ответ на стимул — визуальный или тактильный. На запахи — тоже. По запаху и физической привлекательности партнера люди отдают предпочтение тем, у кого гены, отвечающие за работу иммунной системы, максимально отличаются от их генов. То есть природа стремится к разнообразию и минимизирует риск смешения похожих организмов, чтобы «брака» рождалось как можно меньше. То есть Валин организм тянулся к организму Макара с конкретными репродуктивными намерениями — склонить к коитусу с целью продолжения рода. Только вот факт, что их генитальный контакт ничем, кроме довольной Макаровой морды, не завершится, он во внимание не принимал. А Валик принимал, как и тот факт, что хочет не столько этого самого генитального контакта или совсем даже не его, а обычных тисканий, как тогда, утром. Потому что ебанат с турфака оказался не быдлом, плюющим в урну с трех метров, а ласковым теленком.
Валик вспомнил, что этого ему как раз всегда и не хватало: родители его любили, но считали, что личное пространство должно иметься у каждого. И времени для сюсек-пусек не было ни у них, пропадающих на работе, ни у него, записанного в развивающие кружки. Это уже Варю они нянчили и баловали без меры, а Валик рос гордостью семьи и за каждую четверку стыдился так, точно предал Родину. Хвалили его всегда, но скупо, чтоб не зазнавался, мама могла поцеловать в щеку и погладить по голове, но обнимать его вот так постоянно никто не обнимал.
Валик посмотрел на смартфон: цифры на экране показывали уже почти полночь, а ебанат ему больше так ничего и не писал. Вздохнув, он со странным щемящим чувством в груди отправил Макару: «Удачи на экзамене» — и потом грустно смотрел в стену, пока не уснул. А проснувшись к обеду после позднего отбоя, в ответ на сообщение Макара с привычным уже «добрым утром», набрал его сам.
— Дай догадаюсь — случайно жопой на телефон сел? Или мелкая нажала? — спросил Макар удивленно.
— Нет, хотел попросить больше не слать мне порнуху, — сказал Валик, опуская ногу на пол и отыскивая под кроватью тапок. — Варя могла случайно открыть, она может утащить телефон, потому что играет в шарики и…
— Иглает в шалики, я понял, — сказал Макар. — Умник, ты прямо принцесса-волшебница, вот пожелал вчера удачи, и у меня все получилось!
«Все получилось» для Валика прочно ассоциировалось с Варей и приучением ее к горшку — мама всегда хвалила сестру, когда та успевала снять трусы до того, как сесть на него. Иногда не успевала, и мама огорчалась, что в этот раз не получилось.
— Сдал? — зевнул Валик, отыскивая второй тапок.
— На четверку! У меня их с первого курса не было, я как охуел с утра, так до сих пор и охуеваю.
— Круто.
— И все? Даже не скажешь, какой я молодец?
Валик хмыкнул:
— Молодец, возьми из банки леденец.
— Это намек? — произнес Макар, и стало слышно, как чиркает колесико зажигалки.
— Ну не знаю. — Валик сощурился на бьющее сквозь кисейные шторы яркое солнце, и ему представилось, как Макар, стоя у себя на балконе, тоже щурится. — Если сдашь следующий экзамен на пятерку, то, может, и намек.
Макар молчал, и Валик ждал, сдерживая ухмылку.
— Я ж не сдам, — прозвучало вместе с автомобильным гудком на фоне.
— А ты постарайся, — сказал Валик и добавил, не сразу поняв смысл своей фразы: — Языком ты умеешь работать.
— Языком, — голос в трубке сделался на тон ниже. — Валечка, а ты та еще сучка.
— Да блин, я не про то! — воскликнул Валик, выбираясь из одеяла. — Я про…
— Короче. Будет тебе пятерка, на хуй. Полируй свой леденец. Пока, Валечка, я готовиться.
Валик глянул на телефон со смесью досады, стыда и ощущения пиздеца. Потом подумал, что на отлично Макар не натянет никогда, и успокоился. Зато займется полезным делом, а Валик сможет оставшиеся несколько дней в деревне посвятить своей подготовке к олимпиаде так, как планировал изначально — полностью.
Прости, Лёха, но отчаянные времена требуют отчаянных мер, думал Макар, отправляя другу сообщение, что к инязу им придется готовиться раздельно. Емкий вопрос о его психическом состоянии возник тут же:
«А не охуел ли ты часом?»
«У меня важная миссия, Лёх, сорри. Почти как у того агента из «Кингсман», который должен спасти мир».
«Не надо подробностей», — прилетело в ответ вместе с болезным смайликом.
«Можшь променял меняна Игоряна», — быстро натыкал ему Макар, второй рукой складывая вещи в рюкзак, а через полчаса под лай какой-то собаки уже трезвонил в квартиру Жанки.
Тетка работала старшим менеджером по закупкам в местной торговой сети, переписывалась с китайцами и американцами и, еще когда ее «любименький шкет» учился в школе, натаскивала его по инглишу и очень этим гордилась, потому что остальное у Макара, естественно, до старших классов безбожно хромало.
— Ты бы еще за пять минут позвонил. В дверь, — пробубнила Жанка, поправляя сползающий с плеча вязаный кардиган и отпихивая ногой косматое нечто, чей лай, видимо, Макар и слышал за дверью.
— Сама же любишь всю малину за полчаса обломать! — взвился Макар, но появившаяся в коридоре сонная блондинка с Жанкиных фоток приветливо улыбнулась, и Макар перестал беситься. — А ты та самая Лёля. Я Мак. Макар типа.
— Я знаю, — засмеялась блонди.
— Макарошка! — встряла Жанка и, встав на цыпочки, потрепала его по серым патлам.
— Она о тебе болтает так же часто, как о своей дурацкой работе. Я даже знаю, какая у тебя татуха на заднице набита.
У Макара не было татухи на заднице, но, зная Жанку, полупопия зачесались, требуя проверить это немедленно.
— Не рассказывай, я люблю сюрпризы, — хмыкнул он, скидывая кроссовки.
В ладонь ему тыкнулся мокрый нос любопытного пёселя.
— Это кто тут такой слюнявый?
— Это Зайка, Лёлькина.
— Прикольная, — Макар осторожно положил руку на собакину бошку. — Эй-эй, не жуй меня, слышь? Кто хулиганит? Зайка? Сучка, чуть палец не отгрызла!
— Гав! — возмутилась сучка.
— Чё за порода, Лёль? Глаза как у хаски, а вся какая-то лохматая.
— Не узнаешь? — хихикнула Жанка. — Вы с ней одной породы, шкет!
Макар закатил глаза, цыкнув на дурацкие тётькины шуточки, и потрепал за ухом уже немного привыкшую к нему Зайку.
— Признала в тебе своего, — улыбнулась Лёля. — Это австралийская овчарка.
— Давай, вещай, чего приперся. Свою квартиру сжег, пришел нашу палить? — саркастическим тоном громко допрашивала Жанка уже с кухни, ставя чайник.
Макар прочесал за ней и плюхнулся на табурет.
— Мне кофе.
Она посмотрела на него почти таким же взглядом, как мамка, когда он, будучи мелким, любил залезть в самую серединку кухонного уголка и просил налить ему чай, дать сахар, варенье и все, до чего не мог дотянуться, но ленился вставать. Макар улыбнулся и выудил из рюкзака огромную плитку шоколада в фиолетовой упаковке.
— Жан, поможешь мне, плиз? Мне надо сдать английский на отлично.
Обе девушки уставились на него, как на радужный флаг, вывешенный на здании мэрии Москвы. Макар не стал пускаться в долгие объяснения, зачем оно ему. Просто сказал, что надо, и все.
— Блин, Макар, мы с Лёлькой, конечно, красотки, но никаких противозаконных вещей с твоим преподом или завкафедрой делать не подпишемся.
— Очень смешно, я ща со стула упаду! — буркнул Макар. — Вообще-то, я хотел попросить тебя со мной позаниматься. Два дня до экзамена.