Не буду повторять навязшие в зубах остроты относительно многострадальной Дарьи Донцовой, у которой якобы объявился грозный конкурент, – скажу только, что и другие авторы неоднократно пытались избавиться от столь мешающих читателю остатков логики, хотя в полной мере это удалось одной Мими.
Два изложенных обстоятельства явились, на мой взгляд, основными составляющими коммерческого успеха, но, повторяю, проблема требует более детального изучения.
Существует еще одно соображение на этот счет, кажется, пропущенное критиками. Я имею в виду проблему отрицательного героя. Если не думать о людях плохо, станет очень страшно. Поэтому отсутствие трупов в тексте – первый признак уныния и безнадежности. Произведения такого рода решительно отторгаются массовым читателем, мало того, вызывают в нем чувство глубокого отвращения. Получается, раз некого убить, значит во всем виноват ты сам (поскольку отождествляешь себя с главным героем). Рискну предположить, что постоянно уничтожаемое «грязное животное» вызвало у большинства (разумеется, на подсознательном уровне) образ конкурента, соседа или, скажем, нелюбимого политического деятеля.
Проще сказать, пресловутый «образ врага».
Итак, в течение первых трех месяцев со дня выхода книги пресса по сути безмолвствовала, а роман, если верить рейтингам, шел нарасхват. Все изменилось в тот день, когда центральная газета поместила на первой странице фотографию Мими во всей ее красе, сопроводив портрет скандальным заголовком.
И грянула бумажная буря.
Первыми откликнулись ученые-креационисты. С пеной у рта они яростно отрицали саму возможность существования литератора-шимпанзе, квалифицируя случившееся как очередную вылазку безбожных дарвинистов масонского толка и поминая недавний казус с профессором Роноры Концевой. Фанаты Мими расценили случившееся как провокацию и подделку – в редакцию фантастики пошли возмущенные письма, где читатели требовали привлечь к ответственности производителей контрафактной книжной продукции, вдобавок пиратски использующих логотип ACT. Как будто издательство могло подать в суд на самое себя!
Не меньшую гибкость проявили и авторы первых рецензий, объявив, что знали обо всем заранее и что заметки их являлись частью проекта, в котором они согласились участвовать. Я ни в коем случае не подвергаю это сомнению, но, даже если рецензенты просто пытались таким образом выбраться из неловкой ситуации, следует признать, проделали они это виртуозно.
Несколько сомнительной показалась мне позиция Павла Амнуэля, автора статьи «Реквием по читателю». Выстроенная им удручающая схема дурной бесконечности (деградация читателя отзывается деградацией автора и неминуемо приводит нас к обезьяне), на мой взгляд, вполне соответствует действительности, однако имеет лишь косвенное отношение к данному случаю, поскольку Мими, не ведая, что ее снимают на видеокамеру, ориентировалась только на Ахилла и Клару. Других читателей (зрителей) у нее не было.
Основная масса газетных, журнальных и сетевых публикаций тех дней интереса не представляет – корреспонденты кинулись на сенсацию и раздули ее до полного неправдоподобия (жемчужина идиотизма – версия об инопланетном происхождении Мими). Затем шум малость поутих и в прессу начали просачиваться более или менее членораздельные отзывы.
После статьи Александра Зорича «Горжусь Россией», где автор выразил открытое ликование по поводу того, что наконец-то мы в чем-то опередили Запад, в лагере патриотов произошел раскол. Случившееся предстало перед публикой в совершенно ином виде. Действительно, заокеанские исследователи более полувека обучали своих шимпанзе американскому ASL – и хоть бы одну повесть те выдали, хоть бы один раосказик… А тут целый роман!
Те, кто утверждает, будто текст романа на девяносто девять процентов плод труда литобработчиков, на мой взгляд, не совсем справедливы, поскольку литературное рабство (иногда оно принимает личину соавторства) распространено нынче повсеместно, однако, если не ошибаюсь, ни разу не становилось причиной публичного скандала. За что же такая гроза на голову несчастного шимпанзе? Почему опять двойные стандарты? Если на то пошло, рабство в искусстве существовало всегда. Никто ведь не возмущается по поводу того, что значительная часть картины великого мастера написана подмастерьями!
Пользуясь случаем, не могу не замолвить слово и за редакторов. Привыкши равнять их с цензорами, мы даже представить себе не можем, в каком неприглядном виде дошло бы до нас великое литературное наследие, не будь оно приведено в божеский вид стараниями этих скромных, неприметных тружеников. Публикуя тщательно отредактированные стихи классиков, мы внушаем начинающим поэтам чувство неполноценности, а стало быть, и требовательности к себе.