Несчастное личико Алевтины сделалось еще более несчастным.
– В Парк-Хаусе, – нервно отвечала она. – Собиралась кое-что купить…
– Купила?
– Нет. Там этого не было.
– В Парк-Хаусе есть все, – немедленно уличил ее Дементий.
Алевтина вспыхнула.
– Все есть, а этого не было, – возразила она. – Ты мужчина, ты не поймешь…
– Хорошо, – покорно согласился он. – Не пойму. Но как оно хотя бы называется?
– Какая разница?
– А сколько стоит?
– Какая тебе разница?!
– То есть как «какая»? Вообще-то деньги у нас общие!
– Успокойся! На бюджете это не отразилось бы!
Умолкли, с вызовом глядя друг на друга.
– Разница, Аля, – кротко напомнил Дементий, – весьма существенная. Во всяком случае, для меня. Или ты говоришь мужу правду, или ты ему врешь.
Алевтина молчала.
– Вот мне, например, нечего от тебя скрывать, – с достоинством сообщил он. – Просто нечего. Спроси меня, где я был, и я тебе отвечу прямо. Где, когда, с какой целью… Спроси!
– Да не хочу я тебя ни о чем спрашивать!
– Нет, ты спроси, спроси!
– Не буду.
– Боишься, – удовлетворенно подбил итог Дементий. – А почему?
Алевтина тихонько застонала.
– Да потому что знаешь. Знаешь, что я не солгу ни в едином слове. И я вправе ждать от тебя точно такой же прямоты. Где ты была?
– Черт с тобой! – процедила супруга. – Сидела в кафешке с Татьяной. Доволен?
Дементий запнулся. Был ли он доволен услышанным? С одной стороны, да, поскольку удалось докопаться до истины. С другой стороны, дружба супруги с Татьяной ему очень не нравилась, и Алевтина прекрасно об этом знала.
– Ну вот видишь, – тем не менее проговорил он примирительно. – Ведь самой же легче стало, так?
Алевтина резко повернулась и ушла на кухню.
Врали все. Врал сын, выклянчивая деньги, врали подчиненные, врали должники. Как это ни прискорбно, начальство тоже врало при каждом удобном случае.
Горе живущему правильно в неправильном мире.
Главным своим достоинством Дементий всегда полагал чистосердечность. Само собой, часто страдал за правду.
Выйдя на лестничную площадку, он сразу же столкнулся с Гаврюхой.
– Валерьич! – застенчиво сказал тот. – Займи пятерку. Хвораю. Даже невинное слово «пятерка» было заведомым враньем. В виду имелись пятьдесят рублей.
– Через неделю отдам, – истово прилгнул Гаврюха.
– Древние китайцы, – назидательно отвечал ему Дементий, и в глазах забулдыги вспыхнула на миг безумная надежда, – говорили: споткнувшийся дважды на одном и том же месте – преступник.
– Не понял… – растерянно сказал Гаврюха. И опять солгал. Все он прекрасно понял.
– Ты уже сколько у меня занимал?
– Один раз! – бессовестно пяля глаза, отрапортовал этот голубок сизорылый.
– Два! – жестко поправил Дементий. – Второй раз – месяц назад. То есть в Древнем Китае меня бы уже за это казнили.
– Отдам! – поклялся Гаврюха. – Разом отдам! Через неделю.
– Вот через неделю и поговорим, – последовал неумолимый ответ.
Будь Гаврюха чуть поумнее, никогда бы он не стал просить в долг у соседа, известного всему подъезду здоровым образом жизни. Ибо когда еще было сказано: не жди пощады от людей, ежедневно делающих утреннюю зарядку.
Спускаясь по лестнице (лифтом он не пользовался принципиально), Дементий слышал, как оставшийся в тылу Гаврюха ошарашенно бормочет:
– Два… Почему два? Один же…
Лишившись собеседника, врал самому себе.
– А сыворотка правды у вас бывает?
Девушка за стеклом взглянула на Дементия с недоумением.
– Чего?
– Сыворотка правды, – как можно более твердо повторил он.
– Валя Иванна! – закричала девушка. – Подойдите!
Подошла старушенция в белом халате. Очки. Свекольного цвета волосяной кукиш на затылке. Горькая складка рта, свойственная обычно старым алкоголикам, педагогам и провизорам.
– Вот, – сказала девушка.
Старушенция строго уставилась на Дементия. Тот растолковал еще раз, что ему требуется.
– Как по-настоящему называется лекарство?
– Н-не знаю…
– Вот узнаете – тогда и приходите. Сыворотка правды! – Старушенция негодующе фыркнула. – Надо же!
– Телевизор поменьше смотри, – глумливо порекомендовали в очереди.
Дементий нахмурился и, ни на кого не глядя, направился было к выходу, когда кто-то из посетителей аптеки придержал его за рукав.
– Слышь, земляк, – шепнули ему. – Ты знаешь что? Ты у цыган поспрошай…
– Правду? – обрадовалась цыганка. – Я тебе и без сыворотки всю правду скажу! Имя твое скажу. Врага твоего в зеркале покажу…