Я призадумалась, все тут в «Айскра Паблишинг» напоминало о ней, ведь почти за 10 лет мама вложила в эту компанию, и конкретно в это место очень много сил и здоровья.
А сегодня и я узнаю, что такое писательский приём.
Перед мероприятием переоделась и осмотрела себя в зеркале: платье мне было немного велико, ключицы болезненно торчали, лицо бледное, а глаза — заплаканные. Еще та красавица! И мне в этот момент так стало себя жалко. Вот противное чувство: всегда его гоню, а тут прям нахлынуло, задавило. Слезы полились и остановить их не было шанса. Сразу в памяти всплыла мама, Мэтт, бабушка, двойнята. Какое жалкое зрелище — я стояла и рыдала в гардеробной. А потом на минуту закрыла глаза: остановись, Лиза! Жалеть себя — последнее дело! Соберись и достойно проведи сегодняшний прием! Умыла лицо, нанесла немного косметики, которая, впрочем, не смогла полностью скрыть следы слез. Распустила волосы… Ну и пусть Исмаил меня завтра сожрет, голова уже болит от этих шпилек.
В пол седьмого я уже была в зале и встречала первых гостей, многие из которых были мне знакомы. Каждому необходимо было сказать, что-то приятное, поинтересоваться настроением… Пока я справлялась отлично. Потом меня под локоть в сторонку отвел мистер Исмаил:
— Мисс Айскра, пока все хорошо, только мне не нравятся Ваши заплаканные глаза, подумают еще, что я Вас истязаю, у Вас вид великомученицы на плахе.
— Мистер Исмаил, — я позволила себе откровенную дерзость, — мои глаза не мешают мне нормально общаться с нашими гостями и, по-моему, все довольны.
— Я разрешил Вам подать голос? — в его глазах промелькнула недобрая искра, — я смотрю, Вы возомнили о себе невесть что!
— Простите, мистер Исмаил, но я очень занята…
И я ушла вглубь зала.
Буквально за руку меня поймал Александр Блок:
— Елизавета Александровна, ну не перестаю восхищаться Вашей красотой! Такие глаза…
— Большое спасибо, — я попыталась высвободить свою руку, которую он тут же принялся целовать — не думаю, что уместно выказывать мне подобные знаки внимания!
Мне просто захотелось сбежать от этого навязчивого мужчины. Ему лет 100, наверное, а все туда же… Постыдился бы!
— Ну что Вы, такую девушку, как Вы, нужно на руках носить, холить и лелеять, а не то что руки Вам целовать…
Ты что ли собираешься холить? Обратилась к нему мысленно, но вслух произнесла:
— Еще раз спасибо за комплимент, но мне пора, — еще раз попыталась ретироваться.
— Ну Вы совсем как Ваша мама! Так и норовите убежать от меня.
— И надеюсь у меня, как у моей мамы, это получится! — подмигнула ему.
Он горько усмехнулся:
— Страсть к подобным Вам женщинам у меня в крови, как оказалось… Думал с возрастом это прошло…
Я зарделась… ну он и дает: сто лет в обед — и ты смотри, что вытворяет!
— Пообещайте мне, Лизонька, что сходите со мной на ланч!
— Мне очень лестно Ваше приглашение, но я занята.
— В смысле работы? — растеряно спросил он.
— Во всех смыслах, — ответила я.
— Ну могу я хоть рассчитывать на короткие встречи!
— На очень короткие и деловые — определенно! Отличного вечера!
И тут подошёл Исмаил, сейчас я была ему рада, он вплотную приблизился и почти на ухо сказал:
— Я прощу Вашу сегодняшнюю дерзость, мисс Айстра, если Вы немного поболтаете с одним нашим гостем. Это важное задание! Только не посмейте его целовать, как второго дня! Я не знаю, что там между Вами происходит, а я понимаю, что-то есть… Сегодня Вы должны стать его тенью и выполнить любое его желание…
— Простите Вы, считаете это корректной просьбой?!
— Это не просьба. Я считаю, мисс Айстра, что все должно быть в рамках делового общения! И раз Вы так нравитесь мистеру Лавлессу, что он пытался Вас поцеловать в лифте, я хочу, чтобы Вы обеспечили ему хорошее настроение на этот вечер, не более. И даже настоятельно рекомендую не переступать границы дозволенного: во-первых, это верх непрофессионализма, а во-вторых, зная его репутацию… Можно я позволю себе дать Вам совет? А, впрочем… Всё-таки дам, лучше Вам вне работы держаться от него подальше…
Дожила! Босс дает мне подобные советы. А как же! Так и послушалась!
— Мистер Исмаил, я ценю Ваши советы и наставления, но я решаю подобные вопросы сама. Простите, что заговорила без разрешения. Я сегодня сделаю, то, о чем Вы меня просите, а об остальном говорить, считаю просто дурным тоном.
Он улыбнулся:
— Ну такой Вы мне нравитесь намного больше, только не забывайтесь! Он вот возле той картины! — и указал точно на Мэтта, который, не отрываясь уже смотрел на меня.
После коротких объяснений мы отошли в сторону и не могли оторвать взгляд друг от друга: просто стояли молча. Я тонула в его карих глазах, как в зимнем бушующем море. Все звуки слились в один — стук моего сердца, который отдавался в виски.
Внезапно к нам подскочил фотограф:
— Вы не могли бы стать ближе для фото!
Мы послушно приблизились, и Мэтт даже приобнял меня за талию.
— Это так надо для снимка, птичка, — выдохнул он.
Вспышка! И готово!
31. Недостоин
Мэтью Я коснулся птичкиной талии, пусть даже на секунду и понял, что окончательно пропал. Это ли не триумф — мы вместе, пусть только на фото! От касания мне стало немного страшно. Птичка нервно дёрнулась, вроде ее ударило током. Почему ее тело сейчас реагирует подобным образом? Ведь всегда мои прикосновения дарили ей только удовольствие? Почему она заплаканная, что не так? Дракон готов порвать любого за свою юную деву, испепелить и уничтожить враз!
Мне безумно хотелось обнять ее и поцеловать так глубоко, чтобы достать душу, чтобы не только ее прекрасное тело, но и бессмертная душа были моими. — Мэтт, мы не перестараемся с показухой? — спросила она. — Мы ещё и не все показали! — позволил себе снова взглянуть в серые глаза столь обожаемой мной ведьмы.
— Не смотри на меня так? Это слишком откровенно, — прошептала она!
— Не могу иначе, — парировал я.
— Мэтт, угомонись, на сегодня, ты моё задание и я должна тебя развлекать!
— Тогда тебе лучше сразу раздеться!
Я вспомнил соблазнительные изгибы ее обнаженного тела и меня прошиб холодный пот от непреодолимого желания обладать птичкой.
- Не смущай меня ещё больше!
— Сейчас ты слишком красива и слишком близко и мне сложно соображать головой. Я мечтаю только о том, чтобы уложить тебя на свежие простыни…
— Мэтт, я не могу, сейчас это не более чем работа! Я не могу себе позволить…
Я обнял ее за плечи такие хрупкие, что казалось их вот-вот сломаю. Я мечтал впиться губами в ее белоснежную шею и сорвать с нее это платье, стянуть с себя костюм…
Мои фантазии прервал кучерявый седой мужчина:
— Так вот, Лизонька, кто занял Ваше сердце?
Да какое ему дело до нас? Меня от злости аж подкинуло. И что это за хрен?
— Александр Блок, — протянул мне руку кучерявый.
— Мэтью Лавлесс, — представился я.
И да я знал, кто стоял предо мной живой классик современной литературы автор 12 бестселлеров.
— Я Вас читал! Это просто неповторимо и если хотите, я Ваш наибольший почитатель, — сказал Блок.
— Это весьма приятно!
В этот момент мою птичку позвали и ей пришлось меня покинуть
— Какая удивительная девушка, — кучерявый сложил руки на груди.
— Согласен, — даже замечтался я.
— На Вашем месте, я бы…
— Не думаю, что Вы бы были на моём месте!
— Не будьте слишком самоуверенным, Елизавета Александровна, птица высокого полёта!
— Вы, сэр, я смотрю, разбираетесь в птицах?
- Я, позвольте, мистер Лавлесс, разбираюсь в красоте и высоких материях. И в отличие от Вас, к примеру, не хочу профукать свой шанс.
— Мистер Блок, Вы тоже позвольте, но я не намерен выслушивать, извините, всякую хрень! Если Вам хочется поговорить о мисс Айскре, Вы нашли чертовски хреновое время и хренового собеседника!