Они рука об руку вошли в малую капеллу, монах со знанием дела, споро провел необходимый обряд. После слова,– Аминь,– он быстрым шагом направился к дверям, интересуясь по – пути,– Где же будет пиршество?
Жена повернулась лицом к мужу, и в ожидании, положила свои руки на его грудь в знак покорности. Илья обнял её и поцеловал, это был их первый законный поцелуй. Им хотелось продлить это мгновение, но свита вернее уже не столько свита, сколько свидетели таинства, желали завершения официальной части, посвященной богу, и хотели начала простого человеческого праздника. Илья знавший, что нужно воину в походе не стал удлинять церемонию, а постарался сократить её, правда, не нанося особого вреда церковным канонам и обычаям. Он немного отстранился от жены, но еще крепче сжал её руку, словно просил прощение за невольное отдаление, и, повернувшись к соратникам, поклонился. Затем он осторожно повернул Элю лицом к своим людям и заставил поклониться. Третий поклон они сделали вместе. И как только они склонили головы, так разу десять сабель взмыли вверх, отсекая все прошлое от новой, счастливой жизни, где Илия и Элеонора стали единым целым.
Согласно обычаям, венчанные должны одаривать подружек жены и друзей мужа. Но в этом случае когда, что друзья мужа, что служанки жены представляли единое целое. Молодожёны ограничились скромной благодарностью, для всех присутствующих, выражавшийся в том, что всем присутствующим были прощены все прегрешения и долги. А, кроме того, всем присутствующим было даровано звание,– Слуга хранителя Камино, и все они становились побратимами Илии, и его детей рожденных в браке с Элеонорой.
Монголы – воины, знали, что такое смерть в походе, как часто она приходит. И поэтому всегда знали, что эта женщина может стать последней женой, с такой же долей вероятности, как и то, что она может стать второй, а потом и третьей женой прославленного воина, которому посчастливилось выжить в войне. Поэтому они претендовали на звание побратимых именно применительно к данному случаю, так как через месяц или два все могло перемениться по воле рока, за грехи их.
Нам не следует думать, что им были чужды человеческие стремления, как только события начали разворачиваться по благоприятному сценарию, один из писарей незаметно прокрался к двери и исчез.
Он принёс благую весть своим друзьям, стоявшим в наряде, – Ильяс женится на дивной пери, такой красивой, что жены императора уродины перед ней. Там внизу быстро прикололи трех баранов, ощипали с десяток кур, и выпекли свежих лепешек. Несколько улан не сговариваясь, разметали свои седельные сумки, и достали самое ценное, что у них было – несколько туесков меда. Коего набралось фунта четыре. На свежую еще горячую лепешку они положили четыре унции сливочного масла, а сверху пролили мёдом.
Так они сделали свадебный хлеб, который сразу отнесли наверх. К слову сказать, молодые получили его во время, именно тогда, когда они согласно обычаю, должны были его разломить и угостить друг – друга в знак начала сладкой семейной жизни.
И конечно благочестивому отцу никто не дал уйти далее чем до двери. Он не успел взяться за дверную ручку, как к нему подбежали два улана, один с кувшином другой с двухпинтовым бокалом. На его глазах, не теряя понапрасну времени на пустые вопросы,
– Что пьёт монах в это время года и суток, сообразно данному обету или нескольким данным обетам?– они налили ему полный бокал и дали выпить.
Дождавшись последнего глотка, они вежливо, но настойчиво оттерли его от двери и усадили за стол, где его уже ждала куриная ножка в чесночно-медовом соусе и мальчик с кувшином. Отче благословил всех и всё разом, и, не отвлекаясь более на таинства, посвятил весь вечер изучению нравов и застольных обычаев своей новой паствы.
Как и во всех странах, молодожены сидели во главе стола, главный распорядитель – сотник Мансур из рода Киан, руководил застольем, внимательно следя за соблюдением всех обычаев которые можно было соблюсти в походных условиях и в окружении врагов. После того как муж угостил жену молоком, мёдом, и молодой бараниной именно бараниной, а не козлятиной. Она же в ответ поднесла воду, соль и баранью голову, что должно было символизировать покорность жены перед умом и авторитетом мужа. Он скомандовал окончание церемонии. Ильясу он вручил камчу, что бы тот смирил «трепетную лань». Ильяс делая вид, что бьёт Элеонору, повел её под насмешки и советы своих улан наверх. Эля деланно сопротивлялась и хмурила брови показывая всем, что она не знает о чем идет речь. Наверху Ильяс отдал камчу служанке и, проведя Элю в комнату, оставил её там, в окружении четырёх женщин, которые, не мешкая, стали раздевать её. Давая советы. Никаких трудностей с Элей не возникло потому, что она, будучи рожденной, в Испании с детства слушала рассказы о доблестных рыцарях Альмохадов, о ренегатах и смелом Сиде, знала, что воин должен усмирить свою жену перед своими вассалами. Иначе как он будет ими командовать в бою, если он не может заставить подчиняться себе слабую женщину. Её несколько смутило то, что он оставил её с женщинами, а не остался сам. Но так как он был так прекрасен, то она подумала, что есть еще дела, может, король вызвал его, но теперь, это не страшно. Он её муж и она дождется его, ну, а сели он не придёт, то завтра ему не поздоровится. Пока Эля так рассуждала, служанки раздели её и уложили на кровать. Затем они начали мазать ее тело чем-то резко пахнущим, изредка поговаривая,– «красиво, красивая».