Али Хусейн пел до первой звезды. Потом он приказ всем разойтись, предварительно подарив музыкантам по две серебряных монете, в знак признательности за хорошую игру, от имени всей команды. Все молча, поклонились, и тихо разошлись, но надо отметить, что, ни красивые ноги, ни высокая грудь не поразили так команду расшивы как глаза Элеоноры. И до самого утра наиболее тонкие, и стойкие ценители красоты женщин, вполголоса спорили, чей взгляд краше Тахмины или их Пери. И, что бы написал великий греховодник Хайам о таком зовущем взоре.
Эля ушла спать в сопровождении слуги, как и подобает принцессе.
Арсений, перекрестившись, пошел в трюм глянуть, что сделали Вася и Лёха, пока тут все общались с прекрасным. В трюме как в погребе было прохладно, а два могучих витязя, устав от борьбы с зеленым змием, мирно спали.
–Да, не Победоносцы,– констатировал факт Арсений, намекая на победу Георгия над змием.
Но тут друзья открыли очи и с трудом, но сами побрели к своим постелям, показывая победу своего духа над телом.
Эля встретила утро следующего дня в полдень. Слегка раздосованная этим и злясь на жаркое, яркое солнце, которое разморило её уже сразу после восхода и заставило её предаться утренней неге, во вред делам, Эля вышла на палубу. Пустота, которой поразила её. Эля осторожно подошла к краю расшивы и, отодвинув материю, выглянула наружу. Вся команда теснилась на берегу возле трех самых высоких сосен. Изредка раздавались слова команды,
–Крепи, вежи сильнее, веревки намочи нехристь!
Василий раскомандовался опять подумала она и, решив узнать, чего они так долго делают на берегу, сошла с расшивы к ним. Гребцы почтительно расступились перед своей госпожой. Подойдя к соснам, она увидела, что их верхушки связанные служили основанием для квадратной платформы, на которой по углам под углом друг к другу были закреплены четыре лестницы, уже на самом верху которых были прилажены четыре жерди и один шест позволяющие стоять человеку.
–Зачем это,– спросила Эля.
– А для того чтобы ночью мы могли бы увидеть отблеск костра твоего мужа,– ответил ей Алексей, не поднимая головы от ящика с песком заменявшим в то время чертежную доску.
–Прекраснолицая, позволь нам лишить тебя твоего служки всего на две ночи,– обратился к ней Али Хусейн, одетый в белый халат и с белой чалмой на голове.
Эля не успела ответить ни да, ни нет, как Васькин глас, глубокий как иерихонская труба, после вчерашнего, прогудел ей над ухом,
– Кристя, тяжелы мы, насест не выдержит, а твой скопец легкий как соловушка дозволь, а??
Эля лишь кивнула в знак согласия. Обрадованный всеобщим доверием малец вскарабкался наверх, где споро закрепил поперечные шесты, Затем он осторожно полез вниз, было видно; как трясутся от напряжения или от страха его руки, и что слезать ему, поэтому, гораздо труднее. Уже на земле все сочли своим долгом подойти к нему и сказать несколько слов в одобрение за его смелость. После чего вся команда разом вернулась на расшиву, где стала ждать с нетерпением вечера и ночи, чтобы начать наблюдения за степью. Надо отметить, что ни один из гребцов ни прикоснулся к обеду, так они все были возбуждены предстоящим. Конечно, это не относилось к нашим героям, которые в благодарность за прием дали обед велик своему другу, на своей ладье. Прикончив третий бочонок смоленского пива, со знаком смоленских князей Ростиславичей, они вчетвером единогласно решили, что этого, «на пока», вполне достаточно, и стоически разошлись спать в преддверии бессонной ночи.
Алексей проснулся первый, мучимый жаждой, он поспешил на палубу что бы освежиться и, открыв полог шатра, остановился пораженный великолепием ночи. Залитая лунным светом, таким сильным, что можно было читать, палуба расшивы была полна гребцов смотрящих на луну с таким же чувством удивления.
– И почему Вася ты не сказал нам, что на Руси бывают полнолуния, а точнее, что тут тоже луна светит,– сказал он, будя Василия.
– Чего? Чего: Луна, ну всегда она, ведь тут и потом там у нас, на Волхове летом, мало её, – ответил спросонья Василий, не совсем понимая вопрос своего друга.
– А день сегодня, какой Сеня, скажешь или забыл, кого в службе поминать??– спросил уже у Арсения Алексей.
– Как не помню, помню день памяти: Мучеников Флора и Лавра Священомучеников Емилиана епископа и с ним Илариона Дионисия, и Ермилла, Святыхт Иоанна, и Георгия, патриархов константинопольских, Преподобного Макария, Мученников Ерма, Серапиона, и Полиена, игумена Пеликитского, Преподобного Иоанна Рыльского…..
–А по книгам, каким читать будешь? В какой день от полнолуния поминать их,– продолжал Алексей.