Пир будет идти три дня, что бы все воины Орды и те, которые в дозоре и те, которые стоят на часах в боевом охранении, могли отдохнуть, и насладиться свежим Боодогом. Таков закон монголов, ибо нельзя от воина требовать исполнительности в бою, обделяя его радостями на отдыхе.
Чормаган с советниками расположились в юрте, стоявшей на восточном краю Орды, рядом с загоном для боевых лошадей. Место было выбрано не случайно даже самый пьяный монгол, потерявший человеческий облик, не пойдёт к боевым лошадям пугать их своим пьяным перегаром. Кроме того, в случае неожиданного нападения можно будет идти сразу в бой или спасться бегством на отдохнувших лошадях, (тупая безрассудная смелость не приветствовалась монголами) поэтому в этой юрте можно было продолжить совет, не опасаясь неожиданностей.
Раббан-ага и Коркуз устроившись поудобнее, рядом с очагом впали в приятную полудрёму, возраст всё таки, и казалось совсем потеряли интерес к обсуждению каких либо важных дел. Чормаган не стал укорять своих друзей в лености, он дал им возможность отдохнуть от дел и себе, разумеется, тоже. Абу-ль-Фарадж ибн Гарун, он же Григорий Иоанн Бар-Эбрей семилетний сын известного нам лекаря Харуна бен Тума аль-Малати, осторожно ступал босыми ногами по спине могущественного Чормагана, массируя тому позвоночник. Чормаган жмурился и постанывал от удовольствия, глядя на задремавших друзей, он думал, не стоит ли и им рекомендовать старого Харун бен Тума аль-Малати в качестве награды за труды и преданность.
Мальчик перестал ходить по спине, встал на одну ногу, пяткой другой ноги вдруг резко ударил Чормагана по пятому позвонку. Темник чуть не потерял сознание от резкой боли, но через мгновение боль ушла и лишь юношеская лёгкость осталась в его теле. Чормаган не уставал удивляться умениям отца и сына. Он уже решил, что пока орда будет стоять в этих краях, он будет возить мальчишку с собой. Мальчику в радость смотреть на новое, а ему старику время от времени спину вправлять тоже полезно. Условие, его отца, старого Харуна, непрерывное обучения лекарским умениям сына – Абу-ль-Фарадж ибн Гаруна, он – Чормаган выполнит. Чормаган успел полюбить этого умного сорванца, упрямо называвшего его Баба Ага – Дедушка, несмотря на все его звания, должности и авторитет. Закончив массаж, мальчик заботливо прикрыл разгорячённую спину пациента шерстяным одеялом и сам, улёгшись рядом, сразу уснул, наверное, мечтая о судьбе великого завоевателя. Чормаган еще некоторое время задумчиво наблюдал за мерцанием угольков в очаге, пока не задремал сам.
Все трое умудрённых жизнью воинов проснулись одновременно в тот час, когда ночь уже ушла, а солнце еще не начало свой победоносный путь по небосводу. Трудная жизнь в степи, с ранней молодости, заставила их вставать в такую рань, когда животные, как и люди крепко спят и поэтому наиболее уязвимы для хищников. Там, в это время, в далёком детстве, в Монголии они, вооружившись одной камчой, выходили в степь охранять стада от волков. Считалось, что подросток вполне мог справиться с одним волком, и не было большой необходимости взрослому мужчине прерывать свой сон ради одного волка, вот если нападёт целая стая, тогда мужчины могут и помочь мальчикам. Веками выработанное разделение труда в семье, где мужчина защитник, – воин, не тративший попусту свои силы на простую работу, помогало выжить в суровых условиях полупустынь Монголии. Когда мальчики взрослели и становились мужчинами, это время суток наиболее подходило для умыкания невест или коней, то есть для доказательства всей степи, что вырос батыр – богатырь – воин. В походах эта привычка, рано вставать, помогала проверять посты и спасала много жизней.